- Добрый вечер, - негромко произнес он.
Она обернулась.
- Добрый вечер, Алексей Петрович, - улыбка тронула ее губы. – Вы все время появляетесь так неожиданно. Неужели и в этот раз наша встреча произошла случайно?
- Я сам удивляюсь, - пожимая плечами, ответил Белозеров, - но вновь вынужден признаться, что так оно и есть. Видимо, это судьба, Лариса Николаевна.
- Судьба, - тихо повторила она, задумчиво глядя ему в глаза.
Его сердце забилось в груди, словно птица, рвущаяся из клетки.
- Позвольте вас проводить? – спросил он.
- Разве вы никуда не спешите?
«У нее длинные ресницы и красивые лучики морщинок возле глаз», - подумал он и ответил:
- Нет, я совершенно свободен.
- В таком случае пойдемте.
- Благодарю вас, Лариса Николаевна. Позволите? – с этими словами он предложил ей свою руку. Она не возражала, и они пошли вместе.
- Чувствуете, как пахнет сеном? – улыбнулась она. – Как это странно для столицы, вы не находите?
- Здесь много хозяйственных дворов, в особенности за Малым проспектом. Кто-то наверняка держит домашнюю скотину. А вы живете все там же?
- Нет, я переехала в другое место, тут, неподалеку.
- А я-то думаю, как вы здесь оказались?
- То же самое и я подумала о вас, - улыбнулась она.
Несколько раз мимо них проходили колонны солдат, и тогда Лариса Николаевна останавливалась, провожая их грустным взглядом. Когда последняя шеренга скрылась за поворотом, женщина вздохнула:
- Как страшно. Многие из них уже никогда не вернутся домой.
- Скорее всего, это запасные роты, - предположил Белозеров, - возможно, их не станут отправлять на фронт.
- И все же, - расстроенным голосом произнесла Лариса Николаевна, - война всегда приносит страдания и боль.
- Кстати, а как ваш сын, Арсений? - поинтересовался сыщик.
- Он написал мне, что желает отправиться на фронт вольноопределяющимся.
- Это достойное решение, - произнес Белозеров, желая хоть немного утешить женщину. – Вы в праве им гордиться.
- Благодарю вас за слова поддержки, Алексей Петрович. На самом деле, он просто очень упрям и все делает по-своему.
Да, о войне думать не хотелось, и все же ее существование, пусть даже за много верст от Петрограда, примешивало к настроению улиц и людей едва ощутимое чувство тревоги. Некоторое время Белозеров и Воронова шли молча, иногда встречаясь взглядами и в такие моменты улыбаясь друг другу. Так они дошли до Тучкова моста и долго стояли на нем, делясь воспоминаниями из прошлого и глядя, как солнечные блики сверкают на поверхности Малой Невы, там, где небольшие волны, издали походившие на рыбью чешую, раскачиваются и шлепаются о серые камни набережной. Алексей Петрович украдкой взглядывал на профиль Ларисы Николаевны, а она смотрела вдаль, щурясь от солнечных бликов, и по ее чуть приоткрытым губам блуждала легкая улыбка. Когда же она взглянула на него, по спине Белозерова пробежал электрический ток – такое откровение и желание исходило от ее глаз. И вместе с тем они трепетали от страха, словно два мотылька, чувствуя свою беззащитность.
У Алексея Петровича от охватившего его волнения пересохло в горле.
- Пойдемте, Лариса Николаевна? – с трудом выговорил он.
- Да-да, - дрожащим голосом ответила она и каким-то судорожным движением приняла его руку.
Они пошли по улице (Белозеров уже не понимал, по какой), мимо деревянных заборов, огородов, засаженных картофелем. Их нечаянно обрызгал дворник, поливающий из резиновой кишки мостовую. Он что-то пробурчал в рыжую бороду (видимо, извинения), но они только рассмеялись и поспешили дальше. Иногда они спотыкались о булыжники, неряшливо разбросанные по тротуару. Ломовые извозчики с грохотом проезжали мимо, но они их уже не замечали. Страсть кипела в их крови, словно лава пробудившегося вулкана.
Они вошли в округлый двор, чем-то напоминающий арену амфитеатра, только вместо зрителей на них смотрели прямоугольные оконца всевозможных размеров. Здание выглядело неказистым, словно его соорудили из оштукатуренных в желтый цвет кубиков, поставленных в беспорядке друг на друга. Через середину двора, на уровне второго этажа, сохло на веревках белье. Вода с сорочек и портков капала прямо им на головы, потому что жильцы вторых этажей приспособились развешивать и снимать белье через окна, не утруждая себя выходом из квартир. Для этого на концы прищепок были приделаны кольца, а все вещи сцеплялись друг с другом и спускались по веревкам, имевшим наклон к земле, после чего привязывались к подоконнику. На первом этаже располагалась куцая продуктовая лавка и ломбард. В подвальном этаже, судя по запаху кожи и клея, имелась обувная мастерская, и что уж совсем удивительно – частная юридическая контора. На это указывала вывеска, выполненная в виде деревянной руки с надписью «юрист» и направленная указательным перстом вертикально вниз (Белозеров, грешным делом подумал сначала, что здесь погребен бывший жилец). Возле таблички умиротворенно кимарила рыжая кошка.