"Дорогой Алексей Петрович.
Я долгое время не могла решиться на это письмо. Вы уехали также внезапно, как появились в моей жизни. С момента нашего прощания на вокзале душа моя пребывает в смятении: слишком много недосказанного осталось между нами. Я долго боролась со своими чувствами, но борьба эта оказалась неравной, и я проиграла. Каждое утро, просыпаясь, я думаю о Вас. Помню каждую минуту наших коротких встреч, в которых пересеклись наши судьбы, и с волнением ощущаю, какой глубокий след оставили они в моей душе. Раз за разом я воскрешаю те счастливые мгновения, когда мы неслись среди полей в быстром экипаже, и как мне хотелось дотронуться до Вас. Никогда еще солнечный свет и ветер не казались мне такими ласковыми и теплыми, как в те минуты, что я провела рядом с Вами. Не в силах более терпеть неопределенность, я прошу Вас лишь об одном: признайтесь мне в своих чувствах. Если Вы не любите меня и мои слова показались Вам романтическим бредом юной гимназистки, расскажите мне об этом без стеснения в ответном письме. Но только умоляю Вас - не молчите! Нет для меня тягостнее мучения, чем пребывание в неизвестности. Простите, если мое письмо оказалось некстати, и вы давно уже позабыли обо мне. И все же, я живу надеждой, что вы мне ответите».
Наверное, подобное письмо вызвало бы противоречивые чувства у любого мужчины. Вот и Белозеров задумчиво прочел его, еще раз тяжко вздохнул и вложил обратно в конверт. Эмоциональность и искренность, звучавшие из каждого прочитанного слова, заставили его… насторожиться. Бесспорно, год назад между ним и Светланой Сандецкой пробежала искра, но до серьезных отношений так и не дошло, а она уже с душевным надрывом заявляет ему о своих чувствах и требует – да, требует, чтобы он немедленно дал ей ответ. А если он пока не желает торопиться? Если сам еще окончательно не разобрался в своих чувствах? В конце концов, он уже не свободен. Конечно, особой страсти к Ларисе Николаевне он не испытывал и сошелся с нею, вероятнее всего, из чувства одиночества, отравившего их обоих. Но все же, поступить с ней подло, бросить ее, он не имел права.
- Как я не предусмотрел, что рано или поздно этот любовный треугольник сложится? – укорял он себя. – Женщине всегда нужна определенность. И если этого нет, она способна пожертвовать своими чувствами и выскочить замуж за другого, даже нелюбимого человека, если он готов вести ее под венец.
Придя к такому глубочайшему умозаключению, Алексей Петрович вновь спрятал конверт во внутренний карман пиджака и покинул кабинет. Заперев его на ключ, он вышел на освещенную фонарями улицу, свернул на перекрестке за угол и не спеша пошел в сторону своей квартиры. «Вероятнее всего, у Светланы Ивановны появился новый поклонник, – размышлял он по дороге. – Какой-нибудь помещик, имеющий владения по соседству, принялся за ней ухаживать и выразил намерение жениться. И Светлана Ивановна, не зная, за каким из двух зайцев погнаться, решила прощупать почву и получить от меня хоть какие-то гарантии. Да, все именно так. Подобные истории случаются сплошь и рядом. Иначе, чем объяснить такую порывистость ее послания и просьбу не задерживаться с ответом?»
Придя домой, Алексей Петрович переоделся в домашний халат, разогрел самовар и попил чаю с баранками, пробегаясь глазами по заголовкам газет. С Ларисой Николаевной они встречались три раза в неделю на ее половине, но сегодня как раз выпал день, свободный от встреч. На прошлой неделе Белозеров предложил ей переехать к нему, но она уже оплатила съемную квартиру на полгода вперед, и ей было жалко потраченных денег. Алексей Петрович отнесся к этому с пониманием. Он давно уже перестал скрываться от соседей Ларисы Николаевны и почти не обращал внимания на их любопытные взгляды и шушуканье. И все же испытывал чувство стыда от того, что его женщина проживает в столь неухоженном доме, на лестничной клетке которого ему всякий раз встречались какие-то оборванцы. И ладно бы так – их близость никоим образом не оскорбляла его достоинства, но он замечал, как тяжело на него смотрят, как ворчат под нос ругательства, и чувствовал всем нутром, что ему завидуют и даже ненавидят. Белозеров и сам когда-то не хватал звезд с неба, и случались времена, когда по нескольку дней он ничего не ел. Но даже тогда он верил: просвет в его жизни обязательно наступит, стоит лишь потерпеть, а главное, приложить усилия. Это помогало ему не озлобиться и не возненавидеть весь мир. Здесь же все обстояло иначе. Тут располагалось, если еще не дно, то совсем близкое к нему место. Белозеров чувствовал, что за один только отглаженный английский костюм местные жители готовы обвинить его во всех своих бедах и житейских невзгодах. Однажды трое мужиков, сидя на корточках, играли во дворе в карты, и, когда Алексей Петрович проходил мимо, один из них кивнул в его сторону и намеренно громко произнес: