2
Капитан Дьяков вместе с командиром артиллерийского дивизиона[1], тоже капитаном по фамилии Бакрадзе, находился на командном пункте батареи. Орудия стояли в версте позади, с обратной стороны холма, и потому были скрыты от глаз противника. Дьяков наблюдал, как первые солнечные лучи коснулись верхушек темнеющего впереди букового леса, и медленно опустились, вырисовывая светом могучие вековые стволы и ветви. Туман еще стелился над полем, и казалось, что лес плавает в воздухе, подобно волшебному острову. Рядом с офицерами, прямо на земле, стояли в деревянных ящиках телефонные аппараты полевой связи. Провод от одного тянулся назад, в сторону орудийных расчетов, а от другого шел к наблюдательному пункту, расположенному на чердаке немецкой усадьбы, расположенной неподалеку. Рядом с Дьяковым находился и капитан Прохоров с радистом. Тот уже запустил установленный в канаве дизель-генератор и запитал электричеством радиоприемник. Затем настроил его на основную частоту, доложил о готовности и стал внимательно вслушиваться в потрескивающий эфир.
- Ну, что там? – спросил его Прохоров.
- Пока тишина, ваше благородие.
- Слушай в оба, - сурово наказал капитан и нахмурил брови.
На дороге показался казак-ординарец. Доехав до батареи, он, не спешиваясь, о чем-то спросил у офицера, и тот указал в сторону командного пункта. Вести оказались добрые. Командир корпуса выделил из своего личного резерва шесть гаубиц для прикрытия правого фланга и сдерживания на этом участке немецкой атаки (здесь стоит упомянуть, что немецкие генералы неоднократно использовали проходы в тыл русских войск именно через слабые фланги, и использовали, надо заметить, успешно).
Тем временем, капитан Дьяков обратил внимание на серое облако, разрастающееся сбоку от леса. Он тут же доложил об этом командиру артиллерийского дивизиона. Бакрадзе направил на облако стереотрубу, но разглядеть что-либо внутри него не сумел.
- Дымовую завесу поставили, - заключил он, - видимо, задумали совершить скрытый маневр. Хорошо бы туда шарахнуть разок, да снарядов в обрез, и позицию свою мы раньше времени раскроем.
И все-таки, после некоторых раздумий, Бакрадзе решился. Он крутанул ручку телефонного индуктора, вызывая батарею, и поднял трубку. Его громовой голос, преобразовавшись в электрические сигналы, понесся по проводам быстрее молнии:
- По дымовому облаку справа, гранатой, взрыватель осколочный, буссоль сорок восемь, уровень двадцать, прицел сорок пять, четыре снаряда, огонь!
Как ни странным покажется это читателю, но на том конце провода Бакрадзе прекрасно поняли, и возле орудий возникло слаженное движение. Меньше через минуту раздался залп. Над головами офицеров прошелестели четыре снаряда. Долетев до опушки леса, они разорвались у самого края загадочного облака. Командир батареи тут же внес поправку в прицел, и второй залп оказался точнее. Снаряды скрылись в самой гуще этого тумана и разорвались внутри него. Облако разом заклубилось, выбросив наружу какие-то темные бесформенные ошметки. Офицеры приникли к биноклям, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Дали заключительный залп шрапнелью. Наконец, ватная пелена стала редеть, обнажая груды человеческих и лошадиных тел, сваленных на земле. Они лежали вперемешку, приняв смерть вместе, как равные. Раненые копошились среди мертвых тел, пытаясь освободить искалеченные железом руки и ноги. Несколько человек, шатаясь и поскальзываясь в крови, словно пьяные, брели в сторону леса. Кто-то стоял на четвереньках, опираясь на саблю и пытаясь подняться. Трудно было поверить, что еще несколько минут назад все они являлись бравыми кавалеристами, с лихо закрученными усами и гордой осанкой, вызывавшей восторг у провинциальных кокеток.
- Вот так дела, - присвистнул капитан Дьяков, опуская бинокль, - эскадрона[2] три за раз положили.
- Это они нам пыль в глаза пускали, чтобы с фланга обойти, - предположил Бакрадзе, недоумевая. – Как же они так неосторожно высунулись?
3
Немецкая атака началась, как ураган, сметающий на своем пути все живое. Треск рвущихся снарядов, дым, гарь, треск пулеметов и ружейная стрельба раскололи рассветную тишину, словно хрупкую фарфоровую вазу. Солнце, туман, роса на травах – все утонуло в страшном грохоте и дыму.
После начавшегося артобстрела русских позиций трое русских разведчиков, проникших за линию немецких укреплений, обнаруживали все новые цели. Наблюдение за рощей, расположенной от них справа наискосок, подтвердило предположение поручика: в ней расположилась вражеская гаубичная батарея. Ее выдали столбы пыли, взметнувшиеся над верхушками деревьев. Через шесть секунд до разведчиков донесся звук и самих выстрелов,и, сделав простые расчеты, Елизаров определил, что до немецкой батареи оставалось примерно две версты. Так, на его карте появилась новая цель.