- Добро. Самое оно летом отпуск взять да вывезти супругу к родителям в наш тихий городок. Молодой жене в душном городе-то, чай, в стенах дома совсем тошнёхонько. Ну, прощевайте, Анна Викторовна, Яков Платонович, всегда рад буду вас отвезти, куда лишь прикажете.
Анна чуть приметно поморщилась, всё-таки Затонск город страшно консервативный, его жители никак не привыкнут к тому, что женщина способна на нечто большее, чем демонстрация изящных манер на балах, ведение домашнего хозяйства и воспитание детей. Хорошо, что Яша... Анна Викторовна вспомнила, сколько раз господин Штольман пытался отстранить её от расследований, как недоверчиво относился к поступавшим от неё сведениям и не утерпела, укоризненно покосилась на мужа. А тот, кто бы мог подумать, озорно подмигнул, ещё и язык показал, точь-в-точь как мальчишка хулиганистый. Что только отпуск с людьми делает! Анна хихикнула и направилась к дому, где бдительная Прасковья уже заприметила подъехавший экипаж и побежала оповещать об этом Марию Тимофеевну и Виктора Ивановича.
- Аннушка с Яковом приехали! - Мария Тимофеевна от восторга выскочила из дома в одном платье, даже платок не прихватила на плечи набросить.
Добро, Виктор Иванович, никогда не забывающий о том, какая жена мерзлячка, догнал супругу и бережно укутал, одновременно тепло приветствуя дочь и зятя. Восторженные возгласы, объятия, звонкий щебет дам, напоминающий мужчинам птичье пение, переместились в дом, где Прасковья уже успела накрыть на стол и поставить специально испечённые вечером пирожки. Мария Тимофеевна хотела попенять дочери, что она никак не желает бросать свои неподобающие замужней даме увлечения, да благоразумно решила не портить сладостный миг встречи упрёками, вместо этого выдав приятное известие:
- Ты не поверишь, кого мы встретили на перроне, когда вчера ходили Гришу с Катей встречать!
Аннушка с любопытством посмотрела на мать, Мария Тимофеевна же, словно не замечая горящего нетерпением взора дочери, взяла чашку и стала неторопливо размешивать в чае ложечку прошлогоднего варенья.
- Мама, - укоризненно протянула Анна, только что не подпрыгивая на стуле от нетерпения и одновременно умоляюще глядя на отца, прекрасно зная, что он сдастся и всё расскажет быстрее.
Виктор Иванович паузу затягивать не стал, усмехнулся, ласково, как в детстве, гладя дочь по волосам:
- Надин Головцеву.
- Только она теперь Топоркова, - перебила супруга Мария Тимофеевна и с лёгкой ноткой мечтательности добавила, у Надин такой замечательный супруг, он так её любит! Наденька с ним прямо расцвела вся!
Анна захлопала в ладоши:
- Чудесно, я так за неё рада!
Яков Платонович, привычно наблюдавший не только за супругой, но и всеми остальными, заметил, как помрачнел Виктор Иванович и озадаченно нахмурился. Что это, ревность? Так Мария Тимофеевна своего мужа обожает, он для неё свет в окошке, так было, есть и будет во веки веков. Угрызения совести за то, что дела служебные много времени отнимают? А почему именно сейчас? Дел у адвоката Миронова всегда немеряно было, жители Затонска обожают судиться да рядиться, постоянно выкидывая что-нибудь эдакое, что без помощи опытного юриста враз и не решить. От гипотез Штольман, опять-таки привычно, перешёл к фактам, прямо спросив у Виктора Ивановича:
- Вам неприятен господин Топорков? Вы его в чём-то подозреваете?
Миронов поморщился досадливо. Как и Яков, он не любил строить предположения без веских оснований, не очень доверяя интуиции, хотя и прислушиваясь к ней:
- Да подозревать-то его вроде как и не в чем, человек он весьма обаятельный, дамы от него вообще в полной аффектации.
Яков Платонович не отводил от тестя внимательных серых, словно утренний туман, глаз. Виктор Иванович головой качнул:
- Не знаю, Яков. Фёдор Михайлович ничем, ни словом, ни делом, не дал повода усомниться в своей искренности и благородстве, а меж тем, - адвокат помолчал, подбирая слова, но потом решил сказать, как есть, - мне бы очень не хотелось принимать его в нашем доме.
Яков задумчиво отпил уже успевшего остыть чаю, покачал чашку в ладони, глядя на плавающие на дне чаинки.
- А что Вам о нём известно?
Миронов с досадой развёл руками:
- Да немногое. Живут они в Москве, он вроде как купец, чем торгует и какой гильдии не скажу, не знаю.
- Купец, - повторил Яков, - живёт в Москве, угу.
Серые глаза хищно сощурились, сыщик перебирал московских знакомцев, способных собрать, а затем и толково передать сведения о господине Топоркове. Идеальным вариантом был, без сомнения, брат Карл, но для того лето - самая жаркая пора в банке, господа спешили набрать кредитов, дабы в полном финансовом блеске появиться на курортах и, возможно, улучшить своё положение за счёт выгодных свадеб и благостных знакомств. Помимо привычной ажитации должна была ещё приехать проверка, присланная по жалобе конкурента, тщетно пытавшегося изжить Карла Платоновича Штольмана с финансовой арены. Да, беспокоить брата в столь непростой момент было бы не очень хорошо, но и обращаться к кому-то другому за помощью смерти подобно. Карл так до конца и не простил, что не к нему обратился Яков за помощью, когда крупно проигрался пану Гроховскому, значит, придётся потревожить родственника. Злить Карла Платоновича ещё больше совершенно точно не стоило, ибо чревато.
- А телеграф работает?
Мария Тимофеевна руками всплеснула, глядя на Якова со смесью сострадания и осуждения:
- Господи, Яков Платонович, да неужели опять какие дела служебные появились? Вы же в отпуске!
Яков обезоруживающе улыбнулся, зная, как сие оружие действует на дам семейства Мироновых (сколько раз на Аннушке любимой проверено!):
- Брату обещал отписать, что добрались благополучно.
Анна удивлённо посмотрела на мужа, но спрашивать ничего не стала, потянулась сладко.
- И то правда, отдохните с дороги, комнаты вам уж давно готовы. Катя с Гришей там же, где и в прошлый год, справа от вас, - Мария Тимофеевна умиротворённо улыбнулась и тайком перекрестила дочку и её мужа.