- Хорошо тут, - мечтательно вздохнула Аннушка и тут же вздрогнула, схватила мужа за руку, - смотри!
Девушка на мосту, видимо, заприметив что-то любопытное, подошла к перилам и облокотилась на них, слегка подавшись вперёд и тут же с пронзительным воплем полетела в воду, вместе с обломками неожиданно подломившихся перил. Анна вскочила на ноги, прижав ладонь к губам. Выросшая в Затонске Анна Викторовна прекрасно знала, что именно под мостом находился опасный омут с воронкой, выбраться из которой было очень трудно. Яков бросился к реке, на ходу сбрасывая сюртук и жилет, прыгнул в воду, ожегшую кожу холодом и сильными гребками поплыл к тонущей, чья потемневшая от воды голова мелькала меж барашков волн. Бороться с течением неизвестная даже не пробовала, как и уцепиться за плавающие вокруг деревяшки, нелепо взмахивая руками и лишь сильнее с каждым рывком погружаясь в воду. Штольману оставалось всего каких-то два гребка, когда девица окончательно ушла под воду. Яков сдавленно выругался, глубоко вдохнул и нырнул. В мутной воде, которую едва освещал льющийся сверху солнечный свет, всё казалось призрачно-размытым, но Яков Платонович заметил безвольную девичью фигуру, затягиваемую воронкой омута. Грудь следователя сдавило, изо рта вырвались пузырьки воздуха, устремляясь к поверхности. Яков прекрасно понимал, что, если он не вытащит утопленницу сейчас, потом этого уже совершенно точно не сделает, а потому нырнул глубже, перехватил железной рукой девичий стан и рванул наверх к столь желанному воздуху и солнцу, к Анне, которая, вне всякого сомнения, ждёт его на берегу (даст бог, благоразумия хватит в воду самой не соваться). Коварный омут не желал расставаться с такой близкой добычей, ледяными щупальцами обвивая ноги, спасаемая девица каменным мешком лежала на плече. Грудь горела от нехватки воздуха, Яков мысленно зарычал, рванулся изо всех сил и вырвался-таки из воды. Жадно полной грудью вдохнул, закашлялся до тошноты, чуть не выпустив из рук бездыханную девицу.
- Яша! - раздался полный отчаяния крик Анны, стоящей по грудь в воде, и этот зов придал новых сил.
Штольман поудобнее перехватил девицу и поплыл к жене, которая, хвала всем святым, не пыталась двинуться ему навстречу, но и на берег тоже не уходила. Гриша и Катя стояли у самой воды, кусая губы и испуганно глядя на родителей. Когда Яков Платонович выбрался на берег, сын с дочкой бросились к нему и прижались изо всех сил, не замечая того, как вода холодными ручейками стекает по их нарядам, холодя кожу. Штольман поцеловал Катю и Гришу в тёплые курчавые макушки, а затем осторожно уложил спасённую девицу на песок.
- Она утопла, да? - боязливо прошептала Катюшка.
- Не дышит, - вздохнул Гриша и крепко взял сестрёнку за руку.
- Сейчас мы это поправим.
Если бы не шебутной нрав Елизаветы Платоновны и её просто-таки фантастическая способность находить приключения на ровном месте, возможно, Яков Платонович и не знал бы, как спасать утопленников, или знания его в сём вопросе носили бы исключительно теоретический характер. Благодаря же неусыпным стараниям любимой сестры Штольман прекрасно знал, что и как нужно делать, потому как доводилось. Яков быстро ослабил платье на груди дамы, шнуровку корсета пришлось рвануть, ну да это ерунда, не те обстоятельства, чтобы по поводу наряда печалиться, а затем повернул спасаемую лицом вниз и с силой ударил ладонью по спине. Из рта дамы фонтаном хлынула вода, женщина отчаянно закашлялась, судорожно хватая ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба.
- Ожила, - Катюшка звонко засмеялась, хлопая в ладоши, - мама, мама, смотри, белочка ожила!
Спасённой было ещё слишком плохо, чтобы хотя бы осмыслить происходящее вокруг, а Штольман машинально отметил, что характеристика дочери имеет резон, недоутопленница была удивительно веснушчатой, словно специально загорала не иначе, как с ситечком на лице. Анна сердобольно склонилась к спасённой даме и тут же удивлённо ахнула, широко распахнув голубые глаза:
- Наденька?!
- Кха-кха-кхАннушка, - прошелестела дама, слабо улыбаясь и делая вялую попытку подняться, - а мы... вчера... твоих родителей на вокзале... видели... они встречали...
- Точно, белочка вчера с акулой на вокзале была, - с готовностью подтвердила Катюшка и тут же надула губы, - бабушка Маша ещё хотела, чтобы мы с ним здоровались.
Яков на эти слова дочери только вздохнул. Конечно, стоило бы сделать замечание, всё-таки не гораздо людей с животными сравнивать, но, во-первых, на нотации сейчас нет ни сил, ни желания, а во-вторых, сравнения дочурки оказываются удивительно точными. Потому господин Штольман только плечами передёрнул (в мокрой одежде на ветру зябковато) и попросил детей:
- Гриша, Катя, принесите мой жилет и сюртук, пожалуйста.
- Сейчас, пап, - сын мячиком подпрыгнул на месте и бросился за одеждой.
- Подожди меня, я с тобой! - завопила Катя, яростно пыхтя и семеня короткими толстенькими ножками, которые катастрофически никуда не успевали. Что это за наказание, право слово, скорей бы вырасти!
Яков усмехнулся, покачал головой и отправился за пледом, в который укутал спасённую даму. Анне Викторовне, тоже изрядно промокшей, досталась одежда мужа, а ещё горячий поцелуй.
- А как же ты, Яша? - Анна с тревогой прижала ладошки к мокрой насквозь ставшей прозрачной рубашке Штольмана. - Тебе же холодно.
Яков Платонович обхватил ладонями лицо жены, мягко поцеловал её в губы и выдохнул, щекоча дыханием кожу:
- Меня любовь греет.
Наденька, ставшая невольной свидетельницей нежности, для посторонних глаз не предназначенной, мечтательно вздохнула и тут же опять отчаянно раскашлялась, обратив тем самым на себя внимание.
Анна охнула, бросилась к подруге:
- Тебе срочно нужно домой, ты же простудиться можешь!
- Прости, - Наденька делала отчаянную попытку встать, но ослабевшие ноги не держали, - так глупо получилось...