- В следующий раз про тебя рассказывать будем.
- Ага, - Гриша помолчал, выбирая проступок попроще, - можешь сказать, что я у папы трость грыз.
Серо-голубые глаза сестрёнки вспыхнули таким восхищением, что брат почувствовал себя самым настоящим героем. Катя посопела немного, а потом потянула Гришу за рукав, привлекая внимание:
- А давай, мы трость у папы возьмём...
- Не получится, - оборвал, даже не дослушав задумку брат, огорчённо шмыгнув носом, - папа не даст.
- А мы тихонечко.
- Ха, - хмыкнул Гриша, - да от нашего папы разве что укроется? Он же на сто вёрст вперёд видит и на триста вглубь.
Катюша печально вздохнула, признавая собственное поражение. Трость Якова Платоновича, а точнее, скрытый в ней клинок, были объектом вожделения для его детей, а потому господин Штольман старался не выпускать опасный предмет из виду. Он точно знал, что у Кати с Гришей хватит и сообразительности, и сил вывернуть клинок из трости, а значит, лучше не будить лиха, пока спит тихо.
Вздохнув и посетовав на упрямство родителей, Катя и Гриша взявшись за руки направились к себе в комнату, но уже в коридоре девочка резко передумала и свернула к дедушке Вите, так обложившегося бумагами в кабинете, словно пытался спрятаться от посетителей. Невзирая на занятость дедушки (взрослые вечно всякой ерундой себя озадачивают), Катюшка залезла к нему на колени, обняла и со счастливым вздохом положила голову на плечо. Гриша, который помнил о том, что он взрослый мужчина, отвлекать деда не хотел, но когда Виктор Иванович его позвал, влетел в кабинет и нырнул к деду на грудь, чуть потеснив Катю.
- Как на речку сходили?
Разморённая теплом и уютом Катюша чуть было не вывалила всё, как есть, но Гриша быстро толкнул сестрёнку и ответил сдержанно:
- Хорошо сходили, только не купались, вода холодная.
- Угу, у папы аж губы посинели, когда он тётеньку из воды доставал, - ляпнула Катюша и тут же шлёпнула себя ладошкой по губам, - ой...
- Болтушка, - укорил Гриша.
Виктор Иванович нахмурился и устроил внукам форменный допрос, не хуже, чем папенька. Узнав о происшествии на мосту, Виктор Иванович безотлагательно направился к дочери, дабы удостовериться, что с ней и её супругом всё благополучно.
Счастливо миновав матушкиных нотаций и оказавшись в своей комнате, Анна зябко обхватила себя руками за плечи, в тщетной попытке удержать дрожь.
- Замёрзла? - Яков притянул жену к себе, обнял, щедро делясь силой и убаюкивающим теплом.
Аня вскинула на мужа большие, блестящие от непролитых слёз глаза:
- Я очень испугалась за тебя, Яша.
- Не стоит, - прошептал Яков, нежно целуя жену и одновременно расстёгивая ряд мелких пуговок на её платье, - всё будет хорошо.
Анна судорожно всхлипнула, запрокидывая голову и прикрывая глаза. С приглушённым шлепком упало на пол платье, Штольман подхватил с кровати одеяло и тщательно закутал в него супругу.
- Яша! - возмутилась Анна Викторовна, укоризненно сверкнув глазами.
Яков приподнял голову супруги за подбородок, опалил поцелуем губы:
- Нам нужно переодеться.
- Ваше благоразумие, Яков Платонович, делает Вам честь.
Глаза Штольмана опасно блеснули, в голосе зазвучала обольстительная хрипотца, от которой сердце Анны сладко замирало:
- Моё благоразумие непрестанно подвергается соблазну.
Увы, суровая проза жизни решительно вмешалась в романтику семейного счастия стуком в дверь и голосом Виктора Ивановича:
- Анна, Яков, можно к вам?
- Минуту!
Анна залилась ярким смущённым румянцем, вскочила, чуть не уронив одеяло.
- Не волнуйся, - Штольман поцеловал жену, быстро натянул на себя сухую одежду и помог Анне со множеством мелких пуговиц на платье.
- И почему дамские туалеты такие неудобные? - Аннушка сердито дёрнула за шнуровку. - Ведь это же немыслимо, столько кружавчиков и пуговичек!
- Ещё скажи, как Катюшка, в штанишках удобнее, - поддел жену Яков.
Анна звонко рассмеялась и крикнула:
- Входи, пап.
Дверь распахнулась, и в комнату проворным мячиком влетела Катюшка, за ней Гриша и лишь после Виктор Иванович. Катя моментально прыгнула на руки к папе, повозилась, устраиваясь поудобнее и громко благостно вздохнула. Жизнь, определённо, удалась, и тысячу раз глупец тот, кто станет утверждать обратное. Гриша, огорчённый тем, что отец уже занят, покосился на взрослых и присел на краешек стола, точно воробей на ветку и стал внимательно прислушиваться к разговору взрослых.
- Яков, а ты уверен, что перила нарочно сломали? - Виктор Иванович всегда перепроверял любую поступающую к нему информацию, потому и считался одним из лучших адвокатов не только в Затонске, но и соседнем Зареченске.
Штольман коротко кивнул:
- Уверен. Перила специально расшатали, да ещё и подпилили. Падение госпожи Топорковой не было случайным.
- Господи, - Анна взволнованно прижала ладонь к груди, - нужно немедленно сообщить в полицию.
- Связать покушение конкретно с Надин Топорковой не получится, - Виктор Иванович вздохнул, по адвокатской привычке заложил руки за спину, как делал всегда во время процессов. - Она вполне могла оказаться случайной жертвой, мало ли, кто имеет привычку прогуливаться по мосту.
- Согласен. Но оповестить о происшествии полицию всё-таки стоит, - Яков решительно подхватил жилет. - Сейчас схожу.
- Я с тобой! - выпалила Анна и тут же поморщилась, услышав голос матери, зовущей её.
- Что-то мне подсказывает, Аннушка, - Виктор Иванович привлёк дочь к себе, поцеловал в висок, - что у Машеньки на тебя иные планы.