- Милый мой, - Анна погладила мужа по щеке, внутренне ужасаясь тому, что могла вообще его не встретить, не узнать.
- Зато мы точно убедились, что следы всё же остаются, - Штольман смущённо улыбнулся, - чуть приметные, на ногах, если специально не искать, нипочём не увидишь.
- А у госпожи Топорковой их не искали...
- Именно. Аннушка, не хочу тебя волновать, но... Надин богатая особа?
Анна прикусила губу. В гимназии вопросы состояния волновали мало, разговоры о удачных сделках и прочем, приносящем выгоду, казались непонятными и пролетали мимо ушей, но разница в тканях и фасонах форменных платьиц всё же была заметна. Да и экипажи, как и их отсутствие, тоже не ускользали от остроглазых девиц.
- Отец Наденьки был очень богатым купцом первой гильдии, наряды для дочери привозил из Парижа и Лондона.
- Был?
Анна коротко кивнула:
- Да, он умер в декабре 1889 от удара, тогда много всего произошло...
Аннушка прикусила губу, воспоминание об исчезновении Штольмана обухом ударило по сердцу, выжигая слёзы из глаз. И пусть все беды растворились в прошлом, Яков не только вернулся, но и стал супругом, каждый день с коим дарит бесконечную радость, а боль от тех памятных дней не угасает, просто в благостные дни прячется в самых потаённых глубинах души, точно змея под камнем.
- Я люблю тебя, Яшенька, - Анна порывисто прижалась к мужу, обняла его, трепетно заглядывая в глаза блестящими от слёз голубыми глазами, - не исчезай больше.
- Никогда не исчезну, - хрипло прошептал Яков, - я люблю тебя, Аня...
Супруги Штольман отвлеклись, а потому и не приметили, как лютой звериной злобой сверкнули глаза вышедшего в этот момент из столовой Фёдора Михайловича, как в зверином оскале блеснули зубы.
- Может, ещё погостите? - Мария Тимофеевна была весьма рада новому знакомству, не понимая, почему супруг, зять, да и деверь тоже отнеслись к нему так холодно, даже, пожалуй, враждебно.
- Не могу, милейшая Мария Тимофеевна, - пророкотал господин Топорков, целуя даме ручку, - дела-с. Должен отбыть из Затонске нынче же вечером.
- А ты мне ничего не говорил, - протянула Наденька, надувая губки.
Фёдор Михайлович виновато улыбнулся:
- Прости, родная, захлопотался, сказать не успел.
Анна и Яков, старательно держащиеся в тени коридора, словно боящиеся оказаться застуканными подростки, переглянулись, вспомнив о клаустрофобии госпожи Топорковой. Ох, не к добру господин Топорков вознамерился уехать, как бы он, пользуясь тем, что его якобы не было дома, не попытался в очередной раз овдоветь.
- Может, Наденьке остаться у нас? - прошептала Анна на ухо мужу.
Тот подумал немного, просчитывая варианты и покачал головой, шепнул в ответ:
- С поличным поймать надёжнее.
На прощание с Марией Тимофеевной у семейства Топорковых ушло ещё добрых пятнадцать минут, Анна как раз успела шепнуть дядюшке, чтобы прикрыл их с Яковом пред маменькой.
- Не могу не спросить, Annett, что именно вы задумали? - Пётр Иванович, чьё настроение существенно улучшили скорое освобождение от слащавого до тошнотворной приторности Фёдора Михайловича и переданная сердобольной Прасковьей рюмочка вишнёвой наливочки, с любопытством посмотрел на Анну.
Аннушка смутилась, затеребила кудряшку у виска:
- Да так, прогуляться хотим.
Пётр Иванович недоверчиво хмыкнул, однако же милостиво согласился прикрыть непоседу племянницу и её супруга, тоже того ещё сборщика шишек на буйную голову.
Яков Платонович и Анна, стараясь ступать как можно тише, направились следом за четой Топорковых, радуясь тому, что те до Мироновых добирались пешком, решив прогуляться по хорошей погоде. Фёдор Михайлович ничем своих коварных намерений, буде таковые имелись, не проявлял, наоборот, всячески демонстрировал любовь и внимание то нежно приобнимая супругу за плечики, то подхватывая под ручку, при обходе высохшей лужи, коими, стоит отметить, дорога весьма обильна была. Глядя на такую заботу Анна даже начала сомневаться, не поторопились ли они записать господина Топоркова в душегубы. Какой ему резон в вечерних сумерках да без свидетелей нежность с любовью демонстрировать?