- Яков Платонович, Вы же в отпуске? Вот и отдыхайте, наслаждайтесь видами, пейте воды, а в наши дела не лезьте, мы и сами справимся. Отдыхайте, господин Штольман, семейству своему привет да поклон передавайте, у Вас ведь, кажется, двое детишек малых? Пригляд за ними потребен, детки шустрые, мало ли, что с ними приключиться может.
Серые глаза Якова Платоновича сверкнули выхваченным из ножен клинком, в голосе звякнула сталь:
- Не беспокойтесь, пригляжу. И за детьми тоже.
Штольман вышел, с трудом подавив мальчишеское желание грохнуть дверью, а вот Прокопий Кондратьевич скромничать не стал, запустил стаканом в стену и рявкнул, прибежавшему на шум городовому:
- Водки неси! И за господином Рижским человека пошли, живо!
Иван Ильич ждать себя не заставил прибыл скоро и сразу же заперся с Прокопием Кондратьевичем. О чём они беседовали никто не знал, только поутру соседи нашли убитыми всё семейство черноглазой горничной, да начисто выгорел номер, в котором зарезали Олега Дмитриевича. По официальной версии, из-за оставленного на ночь непогашенного светильника, от которого загорелись шторы, а потом и всё остальное.
***
Михаил Платонович Штольман слыл в своей семье самым добродушным и мягким по характеру, но сейчас ему страшно хотелось метать громы и молнии, которые более пристали вспыльчивому меньшому братцу Платону. Вот уж правду говорят, бойтесь своих желаний, они могут и исполниться! Выманил брата-следователя к себе в гости, думал, отдохнёт по-человечески, на бодрящем горном воздухе да полезных минеральных источниках, а что вышло? Что получилось, спрашивается? А вышло то, что Яков Платонович вляпался в очередное расследование, да ещё какое, масштабное, люди в нём столь серьёзные задействованы, что даже и не знаешь, откуда помощи ждать! И влип братец любимый не один, а всем своим семейством, включая даже его, Михаила, с супругой и детьми. А как всё задумано-то было! Михаил Платонович алчно покосился на стену, но бодать её головой не стал, всё-таки в комнате дамы, не поймут.
- Мне сказали, что в Кисловодске телеграф сломан, - Яков строго посмотрел на брата.
- Для тебя сломан, - фыркнул Михаил, - чтобы ты с Петербургом не связался и помощь не позвал. Господи, Бяшка, ты хоть понимаешь, во что вляпался?!
Яков Платонович посмотрел на брата так, что тот моментально ощутил всю скоротечность бытия и тяжесть любящей родственной длани, которая в любой момент могла опуститься на шею или затылок. Когда отпрыски семейства Штольман летом выезжали в деревню, у ворот дачного домика, снимаемого их семьёй на лето, приезжих неизменно встречал драчливый удивительно упрямый баран, не улепётывающий даже от голодного волка. Звали барана Бяшка, был он кудряв и чёрен и единственный, кто мог подойти к нему, не рискуя получить круто завитыми рогами в бок, был Яша. Их так и звали, Яша с Бяшей, а после одной крупной ссоры Лизхен в сердцах назвала брата Бяшкой. Прозвище сохранилось, но в отличие от Сухарика упоминалось редко, только когда сходство с круторогим бараном становилось излишне очевидным. Вот как сейчас.
- Я хотел сказать, что дело очень рискованное, - Михаил Платонович отошёл подальше от брата и невольно потёр шею, ноющую так, словно действительно оплеуху поймала. - Нужно хотя бы детей увезти.
- И женщин, - согласно кивнул Яков.
- Я никуда не поеду! - так и вскинулась Аннушка, которая, разумеется, тоже была допущена к вечернему обсуждению событий прошедшего дня.
- Кто бы сомневался, - проворчал Виктор Иванович.
Яков Платонович задумчиво побарабанил пальцами по столу. Аня, само собой, никуда не уедет, единственный способ выслать её из Кисловодска - связать и отправить в грузовом вагоне, так и то развяжется и сбежит, а то и частное расследование затеет. Значит, Аню нужно оставить, но сделать так, чтобы её никто не нашёл, ведь если станет известно о её спиритическом таланте, на неё начнётся самая настоящая охота! Нет, нужно убедить Аню уехать, рисковать нельзя. Анна Викторовна без труда угадав ход мыслей супруга, скользнула к нему, обняла сзади за плечи и прошептала в самое ушко, щекоча дыханием кожу:
- Я никуда не поеду, Яшенька, и не мечтай.
- Это ради твоей же... - начал Штольман, но жена властно прижала пальчики к его губам:
- И не говори мне о безопасности. Моя безопасность - это ты и только ты, пока мы вместе, ничего с нами не случится. И вообще, кто без меня станет с духами беседовать?!
Яков повернулся, усадил жену на колени, спрятал лицо в пушистых, пахнущих ночной фиалкой волосах, вздохнул, в очередной раз познавая великую семейную мудрость: муж глава семьи, но правит всё одно жена, потому как муж голова, а жена шея, куда повернёт, туда голова и смотрит.
- Я люблю тебя, Аня.
Тонкие пальчики Аннушки скользнули по лицу мужа, стирая морщинки усталости, сметая тревоги, разгоняя чёрные тучи, омрачающие чело:
- А я тебя, Яшенька.
- Кхм-кхм, - Михаил Платонович, для коего видеть всегда сдержанного, словно в броню закованного брата таким вот расслабленным и нежным было непривычно и даже неловко, вроде как за самым сокровенным подсматриваешь, засунул руки в карманы и отошёл к окну, - так что мы решим? Что делать будем?
- Мария Тимофеевна с Софьей и детьми вернутся в Затонск, Виктор Иванович, а Вы...
- Я от своего подзащитного никуда не уеду, тут останусь, - Виктор Иванович проказливо улыбнулся, - я адвокат господина Разумихина, официальный защитник его интересов.
Михаил хлопнул в ладоши:
- Отлично! Значит, Софья с Марией Тимофеевной и детьми сегодня же ночным поездом отбывают домой, Яков и Анна Викторовна официально тоже уезжают, переходя на полулегальное положение, тебе же не привыкать, да, братец? А Виктор Иванович остаётся здесь официальным защитником Аркадия Максимовича. Ну что, вперёд, на подвиги и приключения!
На том военный совет в семействе Мироновых-Штольман и завершился. А утром весь город обсуждал несвоевременность отъезда столичного следователя с семьёй. Служба его призвала так негораздо, ить в гостинице-то опять неладное произошло: номер дотла выгорел, да на окраине ограбление кровавое произошло, целое семейство подчистую изничтожили. Ох, беда, не иначе, грядёт конец света!