***
Коляска, в коей отправились к Ермолаю Яков Платонович и Анна Викторовна чуть покачивалась на булыжниках, коими вымостили по приказу городского головы улицы Затонска. Анна, да и Штольман тоже, с интересом смотрели по сторонам, узнавая знакомые, памятные сердцу улочки и дома, а то и открывая для себя что-то новое, появившееся в городе совсем недавно.
- Ой, Яша, смотри, - Анна затормошила мужа за рукав, - "Затонский телефграфъ" в новое здание переехал!
- А магазейн Осипова на прежнем месте, - Яков Платонович скользнул взглядом по пожелтевшей от времени или табачной пыли вывеске.
- А там, смотри, смотри, Юленька! - Анна Викторовна вскинула руку, приветствуя подругу и прижавшуюся к её руке испуганную худенькую, чем-то похожую на мышку, девушку.
Юлия Романовна также заметила Анну и Якова, приветливо замахала, осторожно обходя разлившуюся прямо посреди дороги большую лужу, в коей крошечными корабликами плавала шелуха подсолнечника. Возможно, графиня свой обходной манёвр завершила бы и вполне благополучно, но перепуганная Аглаша испуганно дёрнулась от лошадиного ржания, потянув за собой и Юлию Романовну. Кокетливый, на высоком каблучке, ботик графини Берестовой, последний писк парижской моды, зацепился за камень, нога дрогнула, Юлия взмахнула руками в тщетной попытке удержать равновесие и чувствуя, как неизбежно валится в холодную грязную лужу. Яков Платонович, не дожидаясь, пока коляска остановится, выскочил из неё, спеша на помощь графине, но его опередил среднего роста мужчина, одетый по столичному сдержанно. Незнакомец легко подхватил Юлию Романовну за талию и буквально перенёс её через коварную лужу, причём совершил сей манёвр так непринуждённо, что даже самые злые языки ни в чём не смогли бы его упрекнуть.
- Вы в порядке, сударыня? - Мужчина заглянул Юлии в глаза, подарив при этом тёплую чуть приметную улыбку.
- Д-да, - чуть смешалась Юлия, но тут же быстро овладела собой, выпрямилась и ответила, как и подобает благовоспитанной даме, привыкшей блистать на балах да собраниях, - благодарю Вас за помощь, сударь, Ваша помощь оказалась как нельзя более кстати. Могу я узнать Ваше имя, дабы иметь возможность выразить свою благодарность более адресно и всенепременно рассказать о Вас своим подругам?
- Последнее, право слово лишнее, - мужчина опять тепло улыбнулся, не спеша выпускать руку Юлии из своей руки, - уверяю вас, я подобной чести не достоин.
- Право слово, Вы излишне скромны, - Юлия Романовна трепетно взмахнула ресницами и улыбнулась так, чтобы на щеках заиграли ямочки.
- Так кто же Вы, сударь? - Яков Платонович, привыкший считать Юлию ещё одной сестрой, строго посмотрел на её спасителя.
- О, - незнакомец вежливо коснулся шляпы, - позвольте представиться: Солнцев, Андрей Александрович. Прошу простить мою невольную дерзость в отношении Вашей супруги...
- Яков Платонович мне не муж, - выпалила Юленька и чуть по губам себя не хлопнула, закраснелась смущённо, - прошу прощения. Я Юлия Романовна Берестова, а это, - девушка изящно взмахнула рукой, затянутой в тонкую, цвета топлёного молока, перчатку, - Яков Платонович Штольман и его супруга Анна Викторовна.
- Штольман? - медленно и раздумчиво повторил Андрей Александрович. - Позвольте, Вы тот самый следователь, коий изобличил кошмар Летнего сада, душегуба, убивающего девиц в самом сердце Петербурга?
Дамы, коим сия история была неизвестна, заинтересованно воззрились на Якова Платоновича, а Андрей Александрович продолжил фонтанировать воспоминаниями, с одной стороны, весьма лестными, а с другой, крайне неуместными в присутствии Юлии и Анны:
- Газеты писали, что Вас ещё ранили во время задержания душегуба, коим оказался...
- Довольно, - Штольман предупреждающе вскинул руку. - У Вас превосходная память, господин Солнцев.
- В сём деле я являлся лицом заинтересованным, - Андрей грустно улыбнулся, - душегуб напал на мою сестру, но ей повезло, она убежала. А вот её подруга, княжна Озерова, не смогла.
Теперь и Яков Платонович окончательно понял, кто перед ним. Граф Солнцев, в Затонске известный лишь тем, что является незаконнорожденным сыном господина Волкова, в Петербурге был довольно известным мастером фотографии, к коему записывались даже особы весьма и весьма влиятельные. Штольман улыбнулся, окинул графа внимательным взглядом и вопросительно приподнял брови:
- А где же Ваш фотографический аппарат, граф? В Петербурге Вы были с ним неразлучны.
- Вы занимаетесь фотографией, - ахнула Юленька, восхищённо глядя на Андрея и едва ли не молитвенно складывая ладони, - какая прелесть!
- Буду счастлив запечатлеть Ваш дивный образ, сударыня, - Андрей Александрович поцеловал графине Берестовой руку и подарил тёплую улыбку Анне и Якову. - И ваши, разумеется, тоже.
Аглаша, о коей все немного успели призабыть, захныкала и засучила ножками, как начинающая капризничать малышка. Юленька смутилась, досадливо ручку из рук графа высвободила, укоряя себя за то, что от тёплых глаз да сладких речей растаяла, хотя и не должна бы, чай, не юная дебютантка уже, и, обняв Анну и кивнув Якову, поспешила откланяться.
- Позвольте, я провожу Вас? - Андрей Александрович даже не пытался скрыть своё огорчение из-за столь краткого знакомства.
Вот эта его искренность Юлию Романовну и подкупила. Барышня губки поджала, бровки раздумчиво сдвинула, но потом всё же кивнула согласно:
- Хорошо, проводите, но, - графина выразительно приподняла пальчик, - только при одном условии.
- Готов исполнить любой каприз, - с готовностью отозвался граф.