- Здрастье вам, - парень поклонился, коснувшись рукою пола и чуть не выронив при этом шапку.
Мария Тимофеевна поджала губы, волосы у виска взбила, что всегда свидетельствовало о душевном беспокойстве, ответила с прохладцей:
- И тебе не хворать, любезнейший. С чем пожаловал?
Слуга потянулся было вытереть нос рукавом, застыдился, замялся, таки выронил шапку и ответил сконфуженно, опустив глаза и только что ногой по полу не шаркая:
- Дык, енто... дело у меня важное и спешное к Анне Викторовне.
- Это какое такое дело? - чуть повысила голос Мария Тимофеевна и на Петра Ивановича так глянула, что он живо поставил рюмку с наливочкой и за чашку с чаем схватился.
Слуга из дома Разумовских простодушно пожал плечами:
- Да не знай, барыня, какое. Токмо господа сказывали: хучь что делай, хучь в ногах ползай, а всенепременно Анну Викторовну але другого какого духовидца приведи. А нас ведь тамотки, - парень перешёл на таинственный шёпот, - неспокойно шибко. Дух князя покойного, спаси и сохрани Пресвятая Богородица, - слуга широко осенил себя крёстным знамением, - залютовал, прям покоя никому не даёт.
- А с чего это вдруг Кирилл Владимирович, да ещё и после смерти лютовать стал? - Мария Тимофеевна недоверчиво покачала головой. - За ним такого не водилось, князь Разумовский весьма приятный сосед был.
Слуга опять низко поклонился:
- Не ведаю, барыня, каков был Кирилл Владимирович, токмо мне Анчутка кухарка сказывала, что это папенька его, Владимир Кириллович колобродит. Видать, не доволен старый князь, что дальняя родня в дом въехала, законного достойного наследника требует.
- Да где же его возьмёшь, законного, да ещё и достойного, - усмехнулся Виктор Иванович, допивая чай и отставляя чашку, - с этим и у живых беда, вон, господин Волков никак определится не может.
- Ваша правда, барин, - с готовностью подхватил слуга Разумовских, - молошница сказывала, там уже до душегубства дело дошло. Байстрюк Тимофея Тимофеевича путь к наследству расчищает, енто все знают.
Мария Тимофеевна обменялась взглядом с мужен, строго посмотрела на Петра Ивановича, коий бури семейной ждать не стал, поспешил заблаговременно спастись. Губы салфеткой вытер, из-за стола поднялся, слугу доверительно по плечу хлопнул и сказал:
- Ну что ж, коли вам спешно духовидец требуется, я готов помочь.
Парень недоверчиво сощурился:
- А не лукавите, барин? Мне Анна Викторовна требуется.
Пётр Иванович руками развёл:
- Анны Викторовны пока нет, поэтому я твоих хозяев охотно выслушаю и чем могу, всенепременно помогу.
Слуга опять низко поклонился, комкая шапку:
- Благодарствую, барин, век за Вас буду бога молить. Явите милость, следуйте за мной.
То, что в доме князя Разумовского неспокойно, Пётр Иванович Миронов понял прямо с порога, даром, что медиумом был весьма слабым. Шторы на окнах вздувались парусами, свет сам собой то включался, то гас, двери хлопали и скрипели непрестанно. Едва слуга с Мироновым вошли в дом, как им на встречу выбежала полноватая дама, кою заплаканные глаза и лёгкий беспорядок в одежде и причёске ничуть не портили, а наоборот, добавляли щемящей сердце беззащитности.
- Ну, наконец-то, - всплеснула руками дама и тут же осеклась, сурово глянув на Петра Ивановича. - Прошу прощения, сударь, кто Вы?
В доме что-то с треском и грохотом рухнула, хозяйка охнула, прижала руку ко лбу, но продолжала требовательно смотреть на посетителя. Пётр Иванович поспешно снял шляпу, поклонился почтительно:
- Позвольте представиться: Миронов, Пётр Иванович.
- Миронов? - приподняла брови дама. - Вы Анне Викторовне не родственником ли будете?
- Совершенно верно, я её дядюшка.
Печально зазвенело зеркало, по его ровной поверхности пролегла кривая, подобная молнии, трещина.
- Рогозина я, Варвара Петровна, - дама печально улыбнулась, взмахнула рукой, - хозяйка вот этого безобразия. А Анна Викторовна что же, не придёт? Конечно, я её никоим образом не осуждаю, в такой-то ад кто по доброй воле сунется.
- Анна Викторовна будет всенепременно, но пока в отступе, - Пётр Иванович взял холодную руку хозяйки, чуть сжал пальцы, - если позволите, я попробую вступить в контакт с духом.
Варвара Петровна слабо улыбнулась:
- Да ради бога. Уж что мы только не делали, даже священника вызывали, а только хуже становится. Он уже ночами душить начал. Вот честное слово, было бы куда, съехала бы не задумываясь!
Женщина поспешно отвернулась, пряча слёзы. Словно в ответ на её слабость затрещали половицы, словно кто-то незримый разразился глумливым хохотом.
"Да уж, призрак тут лютует почище, чем Ферзь. И чего ему надо?" - Пётр Иванович поёжился, ощущая на спине непрестанный тяжёлый взгляд, хуже могильной плиты к земле гнетущий.
Варвара Петровна осушила слёзы, поспешно спрятала платок и всплеснула руками:
- Ой, да что же это я Вас на пороге-то держу? Вы проходите, располагайтесь, где Вам угодно будет.
Миронов задумчиво побарабанил пальцами:
- Если позволите, я в кабинет пройду.
- Да ради бога, - хозяйка честно попыталась улыбнуться, но дрожащие губы отказывались раздвигаться в благодушной улыбке, складываясь в кривую дрожащую усмешку.
Пётр Иванович ещё раз поклонился и последовал за Варварой Петровной в кабинет, где холод царил просто невероятный, даже облаками пар изо рта вылетал. Словно только и дожидаясь визита, со скрипом развернулось и придвинулось к Миронову массивное кресло, в коем так любил сидеть покойный Кирилл Владимирович, сама собой распахнулась коробка с сигарами, уже покрывшаяся пылью и паутиной на каминной полке, раздвинулись гардины на окне, впуская свет в это царство холода и тьмы, с потолка коего свешивались кружева паутины.