Антон Андреевич принахмурился, решая, как разумнее поступить:
- Пожалуй, резоннее сначала сродственников Ваших тут допросить, а потом в покоях их обыск учинить.
- А коли будут возражать, Вы мне скажите, я им враз ума добавлю, - Тимофей Тимофеевич выразительно крутанул в руках трость и тут же рявкнул. - Ну где там остолоп, коего я за Андреем посылал? Чего он копается, словно у меня впереди целая вечность с бесконечностью?!
- Тутачки мы, барин, - слуга низко поклонился, коснувшись рукой пола, - вот, привёл Андрея Александровича, как Вы и просили.
Господин Волков нахмурился, побагровел и бросил зло, почти выплюнул через плотно стиснутые зубы:
- Ну что, мальчик, нагулялся?
Граф Солнцев ликом закаменел, точно гора ледяная, о коей Василиса в книге читала, энциклопедией именуемой, да ответил негромко:
- Если Вам действительно так приятно моё общество, господин Волков, будьте так любезны, следовать правилам хорошего тона.
В глазах Тимофея Тимофеевича вспыхнуло нечто, на одобрение похожее, губы чуть расслабились, даже речь стала внятнее:
- Ишь, какой, моя кровь, сразу видно. Не морщись, не морщись, чай, все, кто здесь обитает, о нашем родстве знают. Так вот, сударь мой разлюбезный, слушай меня внимательно: в доме моём смерть завелась, словно крыса поганая, троих уже с собой забрала, причём не абы кого, а тех, кого я своими наследниками назначал.
Андрей Александрович молча кивнул, обо всём произошедшем в доме ему успел поведать слуга, так что известие новостью и сенсацией не стало.
Тимофей Тимофеевич опять побагровел, на слугу зыркнул строго:
- Вижу, тебя уж оповестили, худую весть с цепи спустили, теперь она по всему Затонску гулять пойдёт. А Штольман-то так и не пришёл ещё?!
- Не видать пока, - седой, хоть и на пять лет моложе хозяина, управляющий низко поклонился барину, - обождать придётся.
Господин Волков желваками поиграл, трость в руке позажимал, заставив родственников испуганно притихнуть, но всё же сменил гнев на милость, не стал громы с молниями метать, рукой махнул благостно:
- Ладно уж, как придёт, сразу ко мне направьте, да что б без промедления. Ты, Андрей Александрович, в прежних своих покоях располагайся, да больше не уходи, не срами меня, старика, а то что люди-то скажут? Выжил мол, самодур старый, родную кровь за порог, словно тряпку грязную, вышвырнул, по чужим людям крова искать отправил. Нелепо так, срамно, а позорить себя я не позволю. Ты, Антоша, кхм, Андреевич, следствие своё проводи, что там надобно, то и делай, а коли кто станет тебе препоны чинить, сразу мне скажи, я всем враз ума через задние ворота добавлю. Васька, а ты со мной ступай, читать мне станешь. Да не скукоту свою энциклопедную, а роман выбери позанимательней, можно даже с привидениями. Страсть я люблю историйки с духами, да позабористее, чтобы кровь в жилах стыла.
Василиса таких историй не любила, она была барышней впечатлительной и после прочтения жутких сцен спать не могла, встревоженно прислушиваясь к шорохам и скрипам за запертой дверью спальни, но спорить с Тимофеем Тимофеевичем не насмелилась. Вздохнула печально, готовясь к очередной ночи бессонной, за книгой направилась, да была остановлена за руку графом Солнцевым. Коробейников при виде того, как его барышню за ручки кавалер берёт, пусть и родственник дальний, принахмурился, покраснел и излишне резко вопрос задал Степану, коий от неожиданности поперхнулся и раскашлялся до слёз, некрасиво пятнами покраснев и носом захлюпав.
- Постой, Василиса, не спеши, я думаю, живое общение готический роман легко заменить сможет, - Андрей Александрович белозубо улыбнулся.
- Ты что ли со мной общаться надумал? - прищурился старик. - С чего бы вдруг? Девку что ли пожалел? Так ты не переживай, у ней защитник уже сыскался, да не какой-нибудь, а сам Антоша Коробейников, следователь, гроза преступности Затонска!
- Тогда тем более Василисе благостнее будут стихи да романы любовные, а не страхи готические, - граф Солнцев держался ровно, ни взглядом, ни голосом недовольства не показывая, и тем самым и собеседника своего исподволь понуждая смирять страсти души.
Господин Волков щекой дёрнул, глазом на замершую, точно кролик пред удавом, Василису сверкнул и рукой вальяжно махнул:
- Добро, пусть по-твоему будет. Уступлю тебе, в честь твоего возвращения под отчий кров, ты же мне сын, пусть мы с матушкой твоей и прошли мимо алтаря, сразу на ложе брачное.
Пышногрудая рыжеволосая девица, коей стыдливость шла не более, чем свинье фрак, нарочито громко ахнула, по сторонам оглянулась, оценивая, сколько сродственников её поддерживают. Дама в поношенном платье в окно смотрела, машинально теребя простенький медальон на длинной серебряной цепочке, Степан, время от времени взволнованно приглаживая свою светлую шевелюру, испуганно косился на Коробейникова, коий и не скрывал, что выбрал его первой жертвой для допроса. Худощавая брунетка кусала тонкие губы, бросая на Антона Андреевича пламенны, полные злобы и презрения взгляды, но следователь испепеляться не желал, неприязнь барышни игнорируя самым возмутительным образом.
- Значится так, - Тимофей Тимофеевич бухнул тростью об пол, - все пошли вон, окромя господина Коробейникова, коий тут будет допрашивать. К себе в управление сей курятник не приглашайте, они все хучь и дурные, да мои, уж не срамите лишний раз, они в грязи имя моё честное извалять и сами горазды. Андрей Александрович, ты, сокол мой, будешь меня историями забавлять, Васька, ты у себя затихарись, чтобы я даже не вспоминал о тебе, все остальные кыш по комнатам и сидеть там тише мышей. Если я подумаю, что кто-то меня ослушался, худо будет всем.
- Право, - попытался было возразить сродственник с красным носом, уже успевший получить тростью по голове, но стоило только господину Волкову выразительно вскинуть своё орудие возмездия, как мужчина испуганно вскинул руки и бухнулся на колени: