- Не вели казнить, батюшка, всё исполню по желанию твоему!
Родственники, словно вспугнутые брошенным в пруд камнем утки, поднялись со своих мест и спешно покинули столовую, не смея даже меж собой перешёптываться. Степан дёрнулся было следом за всеми, но был остановлен безжалостным:
- Прошу Вас остаться.
"Влип, - мелькнуло в голове у перепуганного блондина, - один тонуть не стану, всех за собой потащу".
Едва слуга закрыл дверь в столовую, оставляя Степана один на один со следователем, голубоглазый красавец и любимец дам окончательно сник, метнулся к столу, трясущейся рукой схватил стакан, наполнил его водкой, не столько налив, сколько расплескав, залпом осушил и рухнул на стул.
Антон Андреевич, в первое мгновение опешивший от такого самоуправства, оскорблённо выпрямился и строго приказал:
- Сядьте прилично, Вы на допросе, а не вечеринке приятельской.
Степан тяжело вздохнул, но сел ровно, смахнул пот со лба и скрестил руки на груди, дабы не так сильно заметна была их нервная дрожь.
Коробейников кашлянул, бумагами пошуршал, настраиваясь:
- Итак, Степан Владимирович...
Блондин головой дёрнул, точно его ударили, закричал страстно, лихорадочно блестя голубыми глазами:
- Не повинен я, это всё Ольга, она, ведьма, всё придумала, а я не хотел, я люблю дядюшку, я ничего дурного не хотел! А она, змеища, меня соблазнила, голову мне задурила, опутала, околдовала!
- Успокойтесь, - приказал Антон Андреевич, у коего даже в ушах от воплей истерических зазвенело, - что придумала Ольга?
Степан трясущимися руками вытянул платок, промокнул лоб, облизнул пересохшие губы:
- Так, знамо дело, всех иных наследников опорочить, чтобы Тимофей Тимофеевич нам наследство оставил.
Коробейников брезгливо поморщился, но не отступил, продолжил допрос, пока Степан Владимирович от страха не опомнился и не замолчал:
- И каким же образом вы планировали родственников порочить?
Блондин плечами пожал:
- Так знамо дело, каким, разными. Ваську, мышь серую, запугать, байстрюка из дома выжить, Демьяна споить, благо, он и так всё время навеселе, Никодима в воровстве обвинить, а Катьку с Нинкой в блуде уличить, тем более, что они обе те ещё б... - Степан поперхнулся под грозным взором следователя, закончил хрипло, - барышни. Ну и остальных пораскидать, кого как.
- А когда не получилось Катерину опозорить, Вы решили её убить?
Степан рухнул на колени, голову обхватил, заголосил, словно плакальщица на похоронах:
- Да не убивал я, вот Вам крест! Куда мне, я мертвяков с детства боюсь, да я же теперь неделю спать не смогу, Меланья с Парашкой пред глазами стоят. Да и душителя Катерининого Вы, Антон Андреевич, уже нашли.
"А про то, что девушку ещё и отравили, он, похоже, не знает, - отметил Коробейников, брезгливо глядя на ползающего в ногах Степана. - Вот же, гад какой, с виду красавец герой, а на проверку трус первостатейный".
- Хватит голосить, - прицыкнул на допрашиваемого Антон Андреевич, - если Вы ни в чём не виноваты, бояться Вам нечего.
Степан выкатил покрасневшие голубые глаза:
- Страшно мне... Смерть в доме в жмурки играет, а ну, как и меня ухватит? А я ведь молодой, я жить хочу!
Коробейников понял, что больше ничего от трясущегося, словно студень, блондина не услышит, позвонил резко в колокольчик, приказал вошедшему в столовую слуге привести Ольгу, а Степана Владимировича сопроводить в его покои и никого к нему не пускать.
- Будет сделано, барин, - слуга низко поклонился и спешно вышел, дабы уже через пять минут привести в столовую пышногрудую рыжеволосую девицу, держащуюся с надменностью королевы.
- Трус, - прошипела красотка, едва скользнув взглядом по съёжившемуся, точно побитая собака, Степану, - мозгляк бесхребетный, только и корысти, что рожа смазливая.
- Не виноват я, Оленька, - проскулил блондин, - пытаясь ухватить барышню за юбку, - ни в чём пред тобой не повинен.
Красотка гневно рванулась, едва без юбки не оставшись, и подошла к Антону Андреевичу, более блондина не замечая:
- Ну, господин следователь, чего изволите? Клеймить меня станете але пороть публично?
- Если понадобится, то и буду, - решительно ответствовал Антон Андреевич, но на Ольгу его демарш впечатления не произвёл, девица фыркнула брезгливо и плечиком повела, плавно и не дожидаясь позволения опускаясь на стул и кокетливо подпирая голову пухлой ладошкой.
Под насмешливым взором барышни Коробейников ощутил себя гимназистом, но слабости своей решил не показывать:
- Вы со Степаном Владимировичем в каких отношениях?
Красотка опять плечиком повела, хохотнула коротко:
- А то он Вам не рассказывал! Полюбовник это мой, коего я за дальнего родственника выдать решила, дабы увеличить шанс на наследство.
- А когда обман удался, решили соперников устранять?
Ольга удивлённо брови вскинула:
- И что в этом такого? В природе каждый за свой кусок бьётся, чай, и мне не зазорно. На кой, спрашивается, Ваське деньги, она же дура блаженная. Или Демьяну, он же всё в кабаках оставит! Об иных прочих я даже вспоминать не хочу, налетели, точно вороньё, кружат вокруг Тимофея Тимофеевича, заботу изображают, а ему и не нужен никто, куражится он над нами, козёл старый, склоками нашими забавляется.
От сквозившей в словах Ольги желчи Антона Андреевича даже затошнило. Захотелось поскорее вырваться из этого осиного гнезда, где легко и привольно только смерти, вдохнуть полной грудью пьянящий свежий воздух улицы, встретиться с таким честным и настоящим Яковом Платоновичем, заглянуть в искрящиеся смехом голубые глаза Анны Викторовны. А всего пуще захотелось вырвать из клубка аспидов Василису, пока смерть не нашарила её своей холодной костлявой рукой.