Председатель местного комитета, он же инженер по технике безопасности, протокольно откашлялся, встал, облокотился на край стола и заговорил, будто застучал на пишущей машинке:
— Двенадцатого числа этого месяца, ночью, на участке номер пять произошла драка, в результате которой тракторист Лунин отправлен в больницу с ножевыми ранениями, бурильщикам: Скрипкину — зашили голову, Горшкову дали бюллетень на два дня. Выше всяких рамок, что причиной драки явились наши женщины: раздатчица «ВВ» и повариха.
Две женщины лет тридцати с непринужденным видом и вызывающими взглядами стояли, прислонившись к дощатой стене.
— А теперь, я думаю, послушаем участников ЧП. С кого начнем? Давай ты, Ложкин, расскажи, как было.
Сорокапятилетний мужик с простым испитым лицом, с руками в грязных бинтах, поднялся со скамьи:
— Что я скажу? Спал. Вдруг бабы забегают, говорят, вышли до ветра, а Лунин приставал. Ну, я и пошел, а он — драться. Потом с друзьями пришел ко мне, меня ударили, больше ничего не помню.
— Не помнит, а зачем в общежитие шел? — пробубнил кто-то из толпы.
— Не был я в общежитии — это хорошо помню.
— А вы что скажете? — кивнул председатель женщинам.
Повариха обиженно дернула подбородком:
— Выходим…
— Выходют… — перебил голос из заднего ряда. — А как масло на обед — так десять грамм вместо пятидесяти…
Работяги зашумели, председатель застучал кулаком: при чем тут масло?
— Выходим мы, а он нас…
— А он их… — снова встрял возмущенный голос: — Лагман из вермишеля — пятьдесят копеек. Гнать бичевку, заворовалась!
Драка была забыта.
— Затирухой кормят, обвешивают, цены завышены! — шумели, оживая, сгоняя с лиц последние следы хмеля. И я тогда подумал, может, драки вовсе не было?
Позже Абиш сказал, что она была и на славу: досталось многим. За полночь, когда, казалось, все разобрались и успокоились, открылась дверь в вагончик, в мутном свете луны нарисовалась повариха с кухонным ножом, у которого был обломлен острый конец, а раздатчица взрывчатки держала в руке чайник с кипятком. Женщины жаждали мщения.
— Этот Лунин по кургану проехал на тракторе. Хулиган! — по-азиатски чертыхнулся Абиш. — Пока он крутился возле занятого туалета, я женщин пугнул. — Признался и, довольный собой, добавил: — Это справедливо!
Я, конечно, не мог во всем согласиться со стариком, но все слышанное мной о той драке, казалось очень уж нелогичным.
Собрание решило уволить по статье повариху, заодно и раздатчицу взрывчатки.
Возмущались Славка-бич, с ним двое работяг времен Харина: повариху уволили — значит, отменялись ужин и завтрак. Этим жлобам что? Они привезли с собой сала, мяса. А если у тебя ни дома, ни жены — помирать, да?
Утреннее солнце было по-весеннему ярким, а воздух обжигал зимней свежестью.
Бочка с водой для умывания промерзла, под вентелем полыхал факел. Эту пивную бочкуприцеп на резиновом ходу Славка-бич и, Шмидт когда-то украли в Чилике.
Над долиной все выше поднималось солнце, быстро теплело. Зевая и кашляя, рабочие втискивались в юрту на раскомандировку, рассаживались на раскладушки, стулья, стояли вдоль решетчатых стен. — …Кто я — проходчик или строитель? — возмущался хмурый мужик. — Второй заезд плотничаю… Работу давай!
— В который раз поясняю, — терпеливо потряхивал кипой бумаг Лева. — Тоннель — наши деньги. Но не можем мы сейчас начать врезку, не готовы. А работы по благоустройству поселка — это сто пятьдесят тысяч на план. За счет чего и натягиваем вам зарплату.
Кто-то громко проворчал:
— Как прошлый раз говорил, так и вышло: опять не туда вели дорогу.
— Начальство ошибается — начальство платит, — с усмешкой успокоил его Лева.
— А если бы ничего не делали весь заезд? Всем — выгода! — не унимался ворчун. — Ищете, чем бы народ занять? Массовики-затейники!
Славке-бичу, проходчику-взрывнику высшей квалификации выпало крыть линолеумом пол в привезенном, но еще необжитом вагончике-раскомандировке.
— Ведро надо, битум, — обиженно засопел он.
— Поищи, — предложил Лева.
— Где ж я найду? Ты даешь работу, у тебя пусть голова болит, как ее сделать.
— Уж кто бы, — обиделся Лева. — Ты же из ветеранов!? Я помню, как из ничего делали план по триста процентов…
— Время было такое, — огрызнулся Славка. — Короче, где ведро и битум?
— Прибивай гвоздями! — безнадежно отмахнулся начальник участка.
К полудню разгулялось полуденное солнце, нагревая вагон. Обливаясь потом, Славка четырехдюймовыми гвоздями прибивал цветные квадратики линолеума к плитам из прессованных опилок. Не лезли в них гвозди, гнулись. Славка прикидывал: работы часа на два, но надо растянуть на всю смену, часто курил, сплевывая горечь с одеревеневшего языка, а время будто остановилось. Водки бы вместо тухлой воды!