Между столовой и юртой юлой вертелся бульдозер. Ванька-сварной учился управлять трактором… Нашел место, где учиться… И! Ап! Салага! — рухнула сырая еще кирпичная кладка. Сашка Горшков, по согласию, замещавший повариху, высунулся из окна кухни, захохотал, размахивая поварешкой.
Ночи были холодны, жестяные вагончики промерзали, их подтапливали всем, что удавалось найти или украсть: днем строили стену, ночью ломали на дрова. За полночь, когда утихли голоса и умолкла дэска, Лева бесшумно крался по поселку, выслеживая соблюдение «сухого закона», тенью пробирался в жилье, откуда долго доносились возбужденные голоса. От одной из коек несло застойным пивом. Лева чиркнул спичкой, бесшумно шмыгнул носом и осторожно приподнял край одеяла. Ни подушки, ни матраца под ним не было, на голой сетке лежала человеческая голова с запавшими азиатскими глазами, язвительно усмехалась ртом в усах и бороде. Лева с перехваченным духом склонился, не веря глазам. Голова возьми и подмигни. Разряд тока прошиб начальника через резиновые сапоги и вышвырнул из вагончика.
Списать увиденное на глюк-синдром он не мог: всего-то неделю пил в городе.
Пытался по трезвости сдать гостехнадзору экзамен на допуск к взрывным работам.
Дородный Технадзор засыпал его на самых простых вопросах, да еще с юмором. Добрые люди надоумили пригласить к речке, поставить коньячок, подмаслив подсунуть бумагу на подпись. Но пить с Технадзором пришлось с неделю, прежде чем тот поставил зачет.
И вот, лежал Лева в юрте на раскладушке, сердце трепыхалось, как птенчик в гнезде. Не верил, чтобы за какую-то неделю — белая горячка… Конечно же, работяги подшутили.
Утром на раскомандировке начальник участка угрюмо сопел, клонясь над бумагами. Оторвался от них, обвел собравшихся пристальным взглядом, изобразив на лице иронию, спросил:
— Иванов! О «сухом законе» разговор был?
— А что? — стал разглядывать кончик тлевшей сигареты медлительный и солидный проходчик.
— С Шалобаевым вчера пил?
— Мы шумели, дебоширили, мешали кому-нибудь?
— А «сухой закон»?
— Как его понимать? Этот закон только для рабочих? Мастера позавчера ого как навеселе были.
— Это ты заметил, когда вечером в юрту заходил? — Лева придал лицу выражение надменной иронии.
— Когда надо, тогда и заметил, — проходчик поплевал на тлевший окурок и швырнул ее за порог.
— Короче, Иванов, пишите объяснительную на имя начальника управления.
Шалобаев — тоже. Я говорил: с пьянством будем бороться.
— Да пошел ты… со своей объяснительной, сопляк. Никогда я их не писал. Принесу заявление на увольнение… При таких заработках да еще…
— За компанию вместе с двумя доброй волей написал заявление третий: Горшков.
Опытные рабочие собрали вещи и через полчаса стояли на дороге, ожидая попутку на Кок-Пек.
Оставшиеся притихли. Лева шмыгнул носом:
— Обойдемся! Но от пьянства избавимся.
— Ивану Ивановичу до пьяницы, как мастеру до министра! — наигранно, похолопски засмеялись работяги.
Днем, когда все разошлись на работы, Лева вошел в незапиравшийся вагончик. Как и ночью, на койке без матраца лежало одеяло, под ним бугрилось что-то, похожее на человеческое тело. Дрожащей рукой Лева приподнял край одеяла — на сетке была брошена спецодежда.
— Чертовщина! — пробормотал начальник. — Надо же? Всего неделю… А померещилось.
В середине заезда на участок приехал главный инженер управления Кудаков, суетливый и рассеянный, с красными воспаленными глазами. Лева, сунув руки в карманы, встретил его с независимым видом, потом сопровождал, вышагивая рядом, раскачиваясь с бока на бок. Показывал погреб, кирпичную пристройку возле столовой, фундамент под будущую контору. За Левой запуганными дворнягами волочились два новых мастера, один, краснощекий малолетка, вчера только объявился.
На пару со взрывником-бурильщиком Клюшкиным я работал на горе. Бурили скалу пневмоударным самоходным станком, смотрели сверху, как подкатил участковый зилок, из кузова выпрыгнул краснощекий и неловко выбрался новый мастер… Тихий, — подсказал Клюшкин. Лева внешне как-то уже сник и полинял после раскомандировки, независимый вид тоже был им утрачен. Тихий боязливо ежился, опасливо жался то к начальнику участка, то к другому мастеру. Главный размахивал руками, показывая, что все здесь делается не так, и указывал, как надо, при этом перебирал ногами в туфлях на тонкой подошве, приплясывал и скакал.