Штопальщица
Светлана Храмова
Фото на обложке Нелли Солодовникова
© Светлана Храмова, 2017
ISBN 978-5-4483-4430-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Если мне удастся соединить два провода правильно – буря утихнет. Но это два провода из тысяч и тысяч, мы работаем методом тыка, система бесконечно запутана.
– А что будет, когда тебе удастся?
– Я исчезну.
– Умрешь, проще говоря?
– Исчезну, перестану быть, во мне не будет необходимости. Я восстановитель порядка. Каждый из нас выполняет свою функцию.
Катастрофу я пережила очень хорошо. Мерцающая тишина, благоухание тишины, она пахла васильками. Смерть – это не уход, это освобождение. Со мной случилась смерть. Я – Офелия, надо мной сомкнулась тина, стекловата колкого мха обволакивает, прорастает в мозг, расползается там, где раньше сбивались в кучу мысли, страхи и сомнения; и водоросли царапают носоглотку, я не могу вздохнуть, меня будто подключили к реверберационному аппарату напрямую, в голове невыносимый гул, я ощущаю напяленный шлем, один сплошной наушник, и давящее круговое эхо вбивается крепкими гвоздями под височную кость. Потом и это прошло. Нирвана, я в нее погрузилась. Медленная, медленная невесомость, а я ничего не вешу, вовсе ничего.
Наконец-то прекратилась борьба за выживание, борьба с отчаянием, настолько бездонным, что в последний момент пугаешься, и в очередной раз выплываешь. Я выплываю. И снова боль. Не душевная, физическая. Тошнота, склизкая трава проползает улитками, в горле уже траншеи, я больше не хочу быть вечной, вечным может быть только покой.
Я проталкиваюсь в узенькое отверстие, оказываясь в герметичной пустоте огромного пузыря, окруженная тончайшими пленками-стенками, я могу шумно заглатывать воздух, пытаясь дышать полной грудью, а это очень больно, грудь полна чмокающей внутри кашей-размазней, и спазмы рвут желудок.
Раз я чувствую боль, значит, я не умерла?
И густая слизь выплеснется понемногу, и вытечет из меня кровавая смесь слез, соплей и моллюсков, осколочные ракушки; вернется жизнь, и надо будет врать, что я не смогла выйти из воды, захлебнулась в пучине шторма, которого не было.
Дыхание все еще прерывистое, неровное, рваное. Выровняется. И снова нужно будет притворяться, улыбаться, входить в привычный образ счастливицы, и заботиться о том, как я выгляжу, хотя мне давно уже все равно. Но я буду изображать радость возвращения.
Нет, нет, только не это. Я ушла, утонула, меня больше нет. Я, наконец-то свободна, потому что меня больше нет, и я не хочу обратно, ни за какие коврижки.
Туда, где надо бороться. И где ты вынужден побеждать.
Больше нету сил, я умерла, всем спасибо, остальным до свидания. Живи надеждой, живи надеждой. Нету надежды, кончилась. И хорошо. Можно расслабиться навсегда. При жизни мне так и не удалось расслабиться. Ни разу. Массажисты вечно ругались – вы должны правильно дышать, учитесь снимать напряжение. Не умела снимать напряжение. Так и жила в вечной судороге. Тошнота есть, а судороги больше нет.
Нет, я не выдохнула, дыхание кончилось. Не вздохнуть. При жизни вечная суматоха, страх поступить неправильно. И улыбка, присохшая к губам… растягивающая рот в победительную гримасу. Я – победитель, я удачлива! И верят. Строй завидующих.
Хор. Всю дорогу.
Удача происходит в момент твоей персональной готовности. Раздался звонок невовремя – проплыла удача мимо. Готовность услышать, вот что важно.
Но когда до ручки доведена? Когда гордыня поникла? Ощутить себя скользкой тварью, рыдающей в хвощах, а за спиной крылья режутся, но плачешь не от боли – от бессилия, кляня судьбу-обормотку. На чем свет стоит, кляня. А в это время.
Сколько угодно могут звонки раздаваться, сигналы поступать, письма и письмена – «не в тот момент» нам недоступен смысл.
И где же система-то хоть какая-нибудь? Чет-нечет, любит-не любит, орел или решка, будет мне счастье или снова пролет? Ну, хоть какой-то ориентир, компас, наводку, свод правил – предложите, пособите, не хочу быть лузером, хочу побеждать!
«Стандартный набор. Два высших образования. Удачное замужество. Престижная работа. Квартира, машина и дача. Море пару раз в год. Париж на годовщину свадьбы. Дети в гимназии. Двадцать сапог, тридцать сумок. На сезон. Все – как у людей. Надо ли, точно надо?
Кто-то когда-то решил, что именно это – и есть успешность. А вы уверены, что именно этим она измеряется? И нужна ли она вообще?
Успешность. На самом деле, это одно из самых больших надувательств нашей жизни.