— И все-таки, еще раз простите меня за категоричность, на мой взгляд, дружба с «чуваками» мало вас чем обогатила, — откровенно высказался Николай. — С трудоустройством здесь действительно трудно, и не только из-за того, что вы не знаете таджикский язык, хотя причина довольно весома, а и из-за того, что городок маленький, перенаселен людьми своей национальности.
— Возможно, и так, — без особой уверенности согласилась Лилита. — И какой же выход из этого положения?
— Думаю, что выход найдем, — пообещал Николай. — Прежде всего поговорю с Михаилом.
Лилита отрицательно покачала головой:
— Вы хотите силой заставить его жить со мной?
— Ну что вы. Я знаю — Михаил вас любит, и постараюсь объяснить ему.
— Не надо, — твердо сказала Лилита. — Он не верит мне. И чтобы всю жизнь подозревал, упрекал, упаси бог…
— Тогда разрешите помочь вам с устройством на работу. Возможно, у нас в части что-то есть или в батальоне аэродромного обслуживания.
— Спасибо, — поблагодарила Лилита. — Но это тоже неприемлемо: работать рядом с бросившим тебя мужем, сами понимаете, что значит.
Об этом он не подумал. И Михаилу будет не очень приятно. Действительно, положение незавидное. А очень хотелось ей помочь.
— Что-нибудь придумаем. Поищем другие учреждения, где таджикский язык не требуется. У вас какая профессия?
— Инженер-экономист. Но я согласна на любую работу, которая сможет прокормить меня.
— Хорошо. — Николай встал, собираясь уйти. — Рад был с вами познакомиться.
В прихожей что-то стукнуло, и в комнату вошел Михаил — они так увлеклись разговором, что не слышали, когда он открыл дверь.
— Миша?! — удивилась Лилита и встала ему навстречу.
— Садись, — требовательно сказал Николай. — Поговорим по-мужски.
Михаил тяжело опустился на стул. Он был выпивши, глаза нервно поблескивали, но, вопреки характеру и привычкам, чувствовалось, что смущен.
— Надеюсь, она все рассказала о себе? — спросил после небольшой паузы у Николая. — И мне не придется опровергать на партийном бюро обвинения, что скандалист, выпивоха и бросил молодую жену?
— О чем ты, Миша? — вступилась за Николая Лилита.
— Я думаю, что вы еще сами не разобрались, кто из вас прав, кто виноват, чтобы обсуждать этот вопрос на партийном бюро, — ответил Николай, вставая. — А зашел я по долгу службы и как товарищ: услышал, что приехал с женой, решил познакомиться. И рад за тебя — нам, летчикам, не всем выпадает счастье брать в жены таких обаятельных женщин.
— Рад, а советовал уехать, — подколол Михаил. — И помнится, кто-то поучал меня с подчиненными разговаривать на «вы».
— Мы же не на службе. А советовал уехать — правильно, следовало проучить: знай, к кому ревновать, не унижай жену. Ты же военный летчик, офицер…
— И коммунист, не забудь, — вставил с усмешкой Михаил. — Забыл о партийном долге, о своем моральном облике; позорю коллектив и все наши славные Вооруженные силы…
— Зря ты юродствуешь, Михаил, — сказал Николай с укоризной и сожалением. — Вот ты кичишься, что ты талантливый летчик. Но талант, говорят, от бога; талант быть Человеком — от самого себя, это для людей важнее. — Николай вышел из-за стола и направился к выходу.
Утром Николай разыскал «главного начальника гарнизона» капитана Дехту и, объяснив ситуацию с квартирой, попросил разрешения пожить семье в его гостиничной комнатенке до сдачи дома.
— …Не хочется дергать дочку из одной школы в другую, когда учеба начнется.
— Пожить-то не проблема. Но без вас им тоже покажется здесь не сладко. Там как-никак Россия, стены кажутся родными.
— Там у них тоже своих стен нет, живут на частной квартире. Потому и спешу забрать. Об Афганистане они пока не знают, и я прошу вас встретить их, помочь устроиться. Объясните, что я в командировке.
— Это само собой, товарищ майор. Можете не беспокоиться: и встретим, и устроим, — согласился Дехта.
На стоянке уже шла загрузка мешков с мукой, коробок с макаронами, медикаментами, тюков с одеждой. Руководил старший лейтенант Мезенцев, а прапорщик Савочка стоял рядом с лукавой улыбкой на лице и донимал своего непосредственного начальника каверзными вопросами.