Ему казалось, что время, проведенное вдали от МВА, вдали от мелкой пакости помогло расставить все по местам, справиться с непонятным влечением, но почему-то стоило его увидеть в транспортном боте, как все вернулось и сторицей. Болтовня танарки шла шумовым фонов, все что он слышал — это собственное сердцебиение и зубовный скрежет. Ярость стала его постоянным спутником, единственным агрегатным состоянием.
— Твою ж сссингулярносссть, за кой дырой они так лажжжают! — рядом нервничал и матюгался Сферс, змеелюд и, пожалуй, самый близкий из друзей.
Акио выразился бы и покрепче, но сил едва хватало, чтобы не сорваться с места и не помчаться через трибуны. Если бы не строгий приказ декана, он был бы на поле, а точнее в воздухе, он бы мог все исправить. Короткий взгляд вправо… или на другой трибуне, чуть выше, где виднелся лядский расписной веер. Нет, только не там, иначе он мелкую пакость просто задушит.
Ки на секунду прикрыл глаза, пытаясь хоть как-то справиться с клокочущими эмоциями, но получалось откровенно плохо. И уже который день. Во всем виноват он! Хикэру! Лядский Хикэру!
— Ты посссмотри, посссмотри, что творят! — рядом продолжал бесноваться Сферс, скатываясь в боевое шипение, отчаянно подпрыгивая на собственном хвосте. — Криворукие бессстолочи!
По правде сказать, игроки Ведущих не были ни криворукими, ни бестолочами, просто плохо сыгранными, не командой, но сборищем хороших в принципе летунов. Вот только мало быть хорошим самому по себе, нужно быть отличным вместе, особенно против Летящих-во-тьме.
— Как же невовремя ты Ки… — сокрушался рядом наг после очередной удачной атаки противников.
Да уж, невовремя. И нет, уже почти проигранный матч не был основной проблемой Акио, скорее ожидаемым следствием.
Отстранили от игр на неопределенный срок, до выяснения. Чего?! Сингулярность все пожри, уже выяснили, уже спалили… Как он мог так проколоться? Столько лет успешно скрывался и тут! Дважды сорвался — первый раз с несносным Хикэру, второй раз на тестовом Слиянии. Какого крышшша он вспомнил о черноволосом нэко в самый неподходящий момент, как позволил блокам слететь?
Ки вновь прикрыл глаза, то ли вспоминая, то ли, наоборот, пытаясь спрятаться от воспоминаний.
Два года он успешно скрывал свой уровень, два года красиво обманывал датчики и техников, сознательно занижая свои показатели. Все поверили, все смирились с тем, что он отпрыск Вечного, Третий Принц Империи лишь полукровка, лишь никчемный слабосилок, сын Наложницы, ничего более. И что теперь?
Теперь он попал.
Матч они, конечно же, проиграли. В пух и прах продули Летящим, поэтому никакого празднования не последовало, а значит сразу после матча Ки вернулся в свой блок, но долго еще не мог успокоиться, метался по маленькой каюте, как тигр в клетке. Он так себя и ощущал, если не тигром, так уж точно в клетке, куда сам себя и загнал.
Да, в детстве и юношестве ему хотелось… Много чего хотелось. Величия старших братьев. Их силы, их популярности при дворе. Хотелось быть достойным, хотелось занять положение повыше. Ради призрачных привилегий он делал все возможное, слушался наставников, прилежно учился, следовал дворцовому этикету и даже сократил свое общение с матерью, что могла бросить тень на его перспективы.
Или так ему внушали «советчики» из знати. Слишком поздно он понял, что все с точностью до наоборот, что все, чтобы он не делал не имело значения, ведь Император Вечен, а значит титул Наследника… так, пустышка. Все к чему его подталкивали было отнюдь не успехом, но всего лишь очередным витком дворцовых интриг, а он — всего лишь послушной пешкой в нечестивых руках.
Он предал мать, он предал дружбу, он остался совершенно один и только тогда наконец-то осознал, что «советчики» не желают ему добра, а стремятся всего лишь использовать себе на благо. И братья, нет в них любви к нему и примером для подражания они вряд ли могут служить, даже Наследник, даже Первый Принц. Этому его научила смерть Второго Принца, посмевшего показать себя лучше Наследника на очередном экзамене силы. А после добила судьба Второго Консорта, матери Второго Принца — ее разжаловали в прислугу, а после и вовсе выгнали из Дворца.
Тогда-то он и поклялся себе, что больше никто им не воспользуется, не станет вертеть, как куклой на благо собственных интересов. Если не ради себя, то ради матери он должен быть в стороне от грызни за эфемерную власть. Он один, он сам по себе, а для этого нужно было стать незаметным. Даже, если это означает подрезать собственные крылья и покрыть себя даже большим позором, чем раньше. Все ради спокойствия.