За рассуждениями о собственной судьбе и помолвке он прятал волнение. Сам не понимая, почему. Конечно, она придет. В некотором смысле он сделал все, чтобы у неё не было другого выбора. И выпрыгивающее из груди сердце вряд ли уместно в своем беспокойстве. Она обещала. И всегда выполняет условие контракта. Пришлось сделать несколько глотков из бокала с шампанским, обмениваясь парой фраз с проходящей мимо парой, когда он заметил русалку.
Платье действительно было превосходным. Тонкий шелк приоткрывал спину для нескромных взглядов и делал вид, что скрывает всё остальное. Но эта была лишь иллюзия. Каждый изгиб тела. Каждое несовершенство и достоинство было подчеркнуто сильнее, чем в полупрозрачном пеньюаре Анжелы. А цвет был прекрасным дополнением, выделявшим её из безлико-белой толпы. Он смотрел на то, как мадам задала очевидный вопрос кому-то из распорядителей и холодно улыбнулась невразумительному ответу. Ни того, ни другого он не услышал, зато успел вмешаться:
— Простите мадам, это моя вина. Выбирая платье для девушки, запертой в моём доме, я совсем забыл о выбранном стиле бала. Благодарю, Бернар, что привёз её.
Взгляд матери лишь скользнул по безупречности костюма сына полностью выдержанного в заданной теме, прежде чем она кивнула. На случай подобной бестактности гостей в подсобке было несколько накидок, способных сгладить неловкость. Удивительно безвкусных и лишающих любую фигуру формы, хотя гости могли винить только себя. Но принц спокойно достал из кармана живую белоснежную распахнутую розу, чтобы быстрым движением приколоть к плечу платья.
— Я думаю, так будет лучше, и цветовой акцент соблюдёт ваши требования.
Улыбка мадам, осознавшей продуманность провокации, была холодной, но спорить она не стала, в надежде, что это был последняя из шалостей на этот вечер.
Наследник, дотронувшись до кожи русалки губами, отослал своего друга с глаз долой быстрее, чем смог прийти в себя. Голос его персональной гостьи возникал из ниоткуда, а мозг формулировал ответы самостоятельно:
— Говорят, даже знаменитости будут?
— Да, кто-то из певцов развлекает сегодня.
— Как я выгляжу? Достойно этого великолепного зала?
Он, отчасти справившись с бурей эмоций, взял бокал шампанского с подноса официанта, для того, чтобы вложить в её ладонь. Потом, между делом провёл рукой по платью, поправляя несуществующие складки, и коснулся губами шеи, не обращая внимания на окружающих.
— Они тебя недостойны. Оставлю себе на весь вечер. Это не обсуждается.
— Вы уверены, что справитесь?
Прежде чем ответить он аккуратно положил руку на её талию, повернул к себе лицом, зафиксировал положение тел, и начал объяснять светским тоном:
— Уверен. Какой бы из вариантов развлечения ты ни выбрала. Чтобы подготовить почву, расскажу о самом вульгарном. Ты ведь в курсе, каким озабоченным животным сделали меня последние недели в твоём обществе? Как каждый день, слыша твоё такое сексуальное возбуждение, останавливал себя. Никакого продолжения и разрядки. Но, что самое волшебное, в твоём теле я слышу очень похожие нотки безумного желания. Эта очаровательная дрожь, перекатывающаяся под кожей. Пульсация крови, прилившей к таким правильным точкам. Запах вожделения. То, сколько усилий тебе приходится прикладывать, чтобы держать ноги сомкнутыми. И всё это реакция лишь на слова и довольно невинные прикосновения.
Она была слишком плотно прижата к нему, чтобы сомневаться в его желаниях или подвергать сомнению точность наблюдений. Особенно из-за того, как его вторая ладонь скользила по её груди, целиком и полностью игнорируя правила приличия и подливая масла в огонь реакций. И судя по выражению глаз, если она даст слабину, то притормаживать и заботиться о репутации он не будет. Более того, все его прошлые достижения из области эпатажа рисковали остаться в прошлом. Не в последнюю очередь из-за того насколько плохо она себя контролировала под действием его пьянящих прикосновений, после этих месяцев и попыток удержаться от глупостей.
— Какие альтернативы вы можете предложить? — уточнила она, осознавая, насколько жалобно звучит голос.
— Глотни шампанского, и забудь об уважительном обращении ко мне, как к своему работодателю. — Рассмеялся мужчина, не давая отстраниться. А потом жадно смотрел на то, как её губы коснулись бокала.
— Почему? Ты недоволен тем, как я выполнила наш договор?
— Конечно, я недоволен. — Фыркнул он, кивнув кому-то из гостей. — За формальную часть твоих услуг деньги уплачены. Но ни одна из моих личных целей не достигнута. Совершенно не представляю, как воспринимали твои махинации остальные наниматели, как и причины, по которым ты здесь. Но думаю, что получив желаемое, нужно хотя бы из вежливости бросить кость, чтобы отблагодарить сторожа, пропустившего целую стаю воришек на задний двор дворца. Моя цена — этот вечер. Нужны ещё уточнения?
— Нет. Всё ясно, кроме вариантов развлечения. — Она размышляла о том, насколько уютно ей было в его объятьях. Эти смешные угрозы больше похожие на ещё одну попытку соблазнения. Для них не нужно было выводить её на приём, покупать платье, арендовать драгоценности и дожидаться внимания толпы, семьи и невесты. Она, и так жила в его доме, не особо сопротивляясь любому развитию событий.
— Тебя, похоже, интересуют самые приличные из вариантов. Что ж. От тебя требуется лишь искреннее согласие с моими ухаживаниями. Смеяться. Флиртовать. Принимать поцелуи и прикосновения, как естественную часть общения. Прямо как за закрытыми дверями моей квартиры, только при очевидных зрителях. А я, со своей стороны, обещаю, что всё ограничится обоюдно приятным времяпровождением.
— Я должна изобразить твою подружку? — Почему-то удивилась русалка предложенной перспективе. Но его подобная реакция скорее разозлила, что немного изменило его шепот, а пальцы тут же проникли за край декольте, обжигая её грудь, чрезвычайно бесстыдным образом.
— Если я замечу, что ты хоть что-то изображаешь или принимаешь из вежливости, то обладание твоим внимание будет означать отсутствие платья и прочих условностей. Ведь, в сексе ты прекрасно справляешься безо всякой лжи. Сегодня вечером я лишь хочу узнать, способна ли ты на честность, когда вокруг люди и есть пара требований протокола, которым придётся следовать. Можешь злиться и говорить гадости, если это тебя развлечёт сильнее, чем флирт. Только будь честна.
— Мой принц, я же не спорю и не пытаюсь что-то выгадать. Просто объясни, зачем тебе это? — Ей пришлось закусить губу, чтобы хоть немного прийти в себя. И это движение не осталось им незамеченным. Только на этот вопрос он не собирался отвечать всю правду, включавшую желание пойти на любую хитрость лишь бы она осталась с ним.
— Это мой каприз. Хочу узнать каково это, быть рядом с настоящей тобой. Может и правда, у нас с тобой нет ничего общего, кроме въевшейся лжи. И к концу вечера я пойму, что не стоит даже пытаться цепляться за безумие, в котором нет ничего, кроме одержимости сексом. И не говори, что тебе самой совершенно не хочется это выяснить…
— Для человека, который только что говорил о почти полном контроле над желаниями моего тела…. Сравнивая, возможность трахать меня всю эту долгую и тёмную ночь, и светскую болтовню под внимательными взглядами твоей матери и невесты? Как-то мелковато выглядит каприз. Не находишь? — Насмешливо воспользовалась она предложением быть честной. Но его улыбка выглядела уже не такой напряженной, а свободная рука забрала бокал с шампанским вместо того, чтобы продолжить лезть под платье.
— Не надо. Мы оба знаем, что секс будет великолепным. И твоё удовольствие от этой ночи ничуть не уступит моему. Это помимо того, что ты в курсе: моим обещаниям можно верить. Но стоит ли мне надеяться на что-то большее? Есть ли живая женщина за всеми твоими увёртками, манёврами и тайнами? Есть ли призрачный шанс остаться хотя бы хорошими знакомыми? Ведь уничтожать возможность нашей даже случайной встречи.… Для этого я ещё недостаточно взбешен. Поэтому и предлагаю тебе выбор. Но мысли не допускай о том, что я поведу этот бал хотя бы вполовину менее весело, чем запланировал.