Где, черт возьми, Эдди? Проклятье. Вспомнилось содержимое мусорного контейнера, а у Тэда был его телефон. Надо было потребовать поговорить с Эдди.
Стерлинг прижался спиной к стене и взглянул на часы. Тридцать секунд, а он пока не увидел Тэда.
В это время засвистели «Зеленые шершни», одна впилась в руку, вторая пролетела чертовски близко от головы.
— Тьма-тьмущая подмоги прикрыла мою задницу, — пробормотал он, спрыгивая на пожарную лестницу, причем не шибко тихо.
Если стрелок еще не оповестил Тэда, что он там, то Стерлинг сделал это самолично. Пули брызнули по пожарной лестнице.
Внутри комплекса раздались крики, и сразу же — вопли с соседнего здания. Подмога. Лучше поздно, чем никогда.
С грохотом распахнулась дверь в квартиру. Стерлинг крутанулся и узрел Эдди, а не Дамиана, в дверном проеме. Стерлинг побарабанил в окно и Эдди с пистолетом наперевес метнулся вперед.
— Где Тэд? — спросил Стерлинг, когда Эдди кинулся к женщине, чтобы развязать ее, а потом крикнул ей уходить. — Иди!
— Ты о качке-засранце, который удерживал нас под дулом пистолета? — осведомился он. — Дерется с каким-то парнем на лестничной площадке. — Он посмотрел на женщину. — Бегом к себе в квартиру и запри дверь.
Это единственное, что расслышал Стерлинг. Он помчался через дверь по узкому коридорчику, выскочил на лестницу и наткнулся на картину. К перилам, повиснув на них, подполз, истекающий кровью как недорезанный боров Дамиан, рука которого сжимала правую ногу.
— Где Тэд? — спросил Стерлинг, когда по лестнице взлетел, желая помочь Дамиану, Кейсар.
— Ушел в твою сторону, — простонал он. — Он ранил меня на лестнице и забежал в квартиру.
Стерлинг развернулся с пистолетом наизготовку и метнулся за дверь квартиры. Окна были нараспашку. Эдди не видать. Двое по-прежнему связанных торчков лежали с продырявленными черепами. Женщина сбежала.
Со стволом наизготовку Стерлинг бросился к окну, но никого не заметил и вернулся в комнату. Тут он прищуренными глазами воззрился на шкаф. Дернул створку на себя, открывая. И с ужасом обнаружил Эдди, плавающего в луже собственной крови. Его руки были связаны впереди, а это означало, что Эдди, который хотел сдать ему…
— Вот же сукин сын.
Стерлинг опустился на колени рядом с Эдди и проверил пульс. Он нащупал слабое биение. Эдди не должен находиться в шкафу, со связанными руками да с такой потерей крови, ведь лишь несколько минут назад он стоял в центре комнаты. Уравнение времени не сработает. Какого хрена происходит?
Пока Эдди находился в хирургическом отделении, Стерлинг сидел в больнице, окруженный вонью крови и смерти, и ненавидел каждую минуту происходящего. Если именно это ежедневно обступало Бекку со всех сторон в германском центре лечения онкологических заболеваний, то он гадал, как она после подобного сумела выжить. Задавался вопросом, что сделает после того, как из этих хромированных двойных дверей выйдет доктор и объявит, что Эдди умер. Ведь это Стерлинг облажался, отпустив мужика в ту квартиру одного. Или как он переборет себя, когда погибнет Бекка и айс не сможет ее вернуть.
Он терзался часа три, пока не объявился Калеб и не уселся на стул рядом с ним.
— Новости есть?
— Неа, — сообщил Стерлинг, почесав рукой то, что вскоре станет однодневной бородкой. — Дамиан?
— Спит, — произнес Калеб. — Раны его не серьезны. Придет в норму через часок-другой. Бекка испереживалась. Говорит, звонила тебе на сотовый телефон, но ты не ответил.
— Прямо сейчас я не в состоянии поговорить с ней, — буркнул он, вскочил на ноги и прошел к стене напротив кресла, прислонился к ней. — Я знал, что сегодня там была облава, и позволил Эдди пойти туда.
— Стерлинг, он полицейский, — сказал Калеб. — Обучен выполнять свою работу и выполнять ее хорошо. Он сделал свой выбор.
— Не зная, с чем имеет дело, он не может сделать правильный выбор, — выдал Стерлинг. — Я не предупредил его. Думал, что успею доставить Бекку в безопасное место и обернуться к нему в срок. Единственное, на мой взгляд, что заслуживает внимания — необходимость уберечь Бекку.
— Бекка — не просто преимущество, — заметил его собеседник. — Она оружие, которому мы не можем позволить попасть в чужие руки. Я бы поступил так же.
— Но я сделал это не по той же причине, — произнес Стерлинг. — Мысль, что с Беккой что-то случится, была для меня невыносима. Это искажение моего миропонимания. А теперь там, в операционной, Эдди борется за жизнь, дома же у него больная мать, за которой некому ухаживать.