— У тебя нет семьи.
Стерлинг пожал плечами и отпил напиток.
— Как я уже упоминал, моя семья — ренегаты.
Она одарила его нежным с помесью негодования взглядом.
— Ты ведь понял, что я имела в виду. Ни разу с той встречи в библиотеке ты не рассказывал о своей матери. Помню, ты как-то упомянул, что жил с бабушкой, а отец был убит в бою. У тебя есть братья и сестры?
— Мама умерла во время родов. Бабуля же — пару лет назад от сердечного приступа.
Вдруг в памяти всплыли кое-какие воспоминания. Воспоминания о Стерлинге — вот он спрыгивает с крыши на автомобиль. Его последние мысли — он может погибнуть, но не раньше, чем вызволит из заложников мальчишку внутри этой машины и вернет родителям. Он не боялся смерти. Бекка не почувствовала в нем ни крупицы страха.
Девушка заморгала, прогоняя видения, и задумалась о том ужасе, что испытывала в последние месяцы.
— Ты никогда ничего не боялся? — Голос ее звучал надтреснуто. Почему, она не знала, но в горле ощущался какой-то спазм, стеснивший ей трахею.
Вдруг Стерлинг опустился перед ней на одно колено, поворачивая Бекку к себе лицом. Его ладони легли на ее колени. Сильные. Горячие. Глаза отыскали ее.
— Знаешь, когда я испытываю ужас? Всякий раз при мысли, что с тобой должно что-то произойти. Мне снятся кошмары, что там, в Зодиусе, Адам с тобой что-то натворил.
— Потому что ты обвинил в этом себя, — сказала Бекка. — Но то была отнюдь не твоя вина. Ты ж пытался меня вытащить. Я знала это.
— Нет, — откликнулся Стерлинг, отвергая саму эту идею. — Солдат находит местечко, чтобы спрятать объект. Нам полагается, если уж не хотим погибнуть. Но, Бекка, с тобой с самого первого момента все пошло не так. Из чего вытекает ответ на твой вопрос… еще раз, да. Я испытываю страх. — Его рука скользнула по шее, мозолистые пальцы послали мурашки вдоль спины. — Ты больше не одна. Мы будем бояться вместе.
В ней зародилась неуверенность, наряду с одним из многих ее страхов, что принес с собой рак, опасение, что она таки не удержится и разболтает матери о своем диагнозе. Не хотелось, чтобы кто-нибудь опекал ее… спускал свою жизнь в унитаз, суетясь вокруг нее, пока она не умерла.
Бекка попыталась отодвинуться.
— Нет, — отказалась девушка. — Мне не стоило заставлять тебя делать это. Не желаю, чтобы ты заставлял меня чувствовать себя лучше.
Стерлинг легонько потерся губами о ее губы, а затем соблазнительно обвел их языком, отчего Бекке почудилось, что он прикасается ко всему ее телу.
— И я не хочу, чтобы ты чувствовала себя лучше, — произнес мужчина, голос его погрубел от желания. — Не стоит начинать описывать, чего я желаю, чтобы ты почувствовала. — Он коснулся ее легким как перышко поцелуем. — Я положил на тебя глаз, когда ты шла по подъездной аллее к своему дому, и сразу захотел.
Как и она его. Бекке вспомнилось, как Стерлинг стоял на ее крыльце, выглядя греховно сексуальным, она мысленно воспроизвела каждый приятный момент жизни, что они упустили. Ей вдруг захотелось, чтобы Стерлинг предложил отринуть всех и вся, кроме него самого, лишь бы ускользнуть от реальности хотя б на краткие мгновенья. Ну, на фиг, в отличие от недавно случившегося в лаборатории, теперь у нее на плечах голова имеется, и она думает, а не просто чувствует. Девушка не стремилась в своих поступках выглядеть эгоисткой, коя не задумывается о последствиях.
Стерлинг наклонился и снова провел губами по ее устам, куснул за нижнюю губу и обласкал языком. Бекка тихонько застонала, не в силах, несмотря на все усилия, сдержать звук. Нда, прямо сейчас она явно не дружит с контролем.
Беккины руки опустились на плечи Стерлинга, и ее магнитом притянуло ощущение перекатывающихся под ладонями мускулов. Прикоснуться… познать… Ладно. Наверное, ей вздумалось стать эгоисткой. Девушке хотелось сорвать с него одежду, чтобы полюбоваться Стерлингом без нее, насладиться его наготой. Бекка насилу сдержалась и не стала выгибаться к нему, для чего пришлось даже напомнить себе, что она женщина, у которой рак, а для полной «радости» еще и зависимость от айса.
Его пальцы прошлись по одному из обнажившихся предплечий, и Бекка ощутила касание по всему телу. В животе ее запорхали бабочки. Между бедрами заныло. Груди же налились и потяжелели; соски Бекки затвердели и стали чувствительными.
— Я пытаюсь сделать то, для чего я тут нахожусь, — прошептала она, у нее срывался голос, пока девушка изо всех сил пыталась сопротивляться Стерлингу, пусть хотя бы на словах. В этом мужчине было что-то настолько притягательное, что призывало желание, которое он в ней возбуждал. Стерлинг был диким и будоражащим кровь, но парадоксальней всего было то, что с таящейся в нем опасностью Бекка чувствовала себя в безопасности.