— Блэйкли знает, что ты приедешь? — спросил он, с любопытством наблюдая за мной.
Я покачал головой, быстро проверяя, все ли в порядке с моим мотоциклом, чтобы поехать.
— Не думаю, что она особенно рада мне, и я не хочу, чтобы она убегала и ставила себя в опасное положение.
Вайпер перекинул ногу через сиденье и склонил голову набок.
— Потому что ты держался в стороне?
— Да, — наши телефонные разговоры последние несколько месяцев были натянутыми. Я знал почему... но не мог придумать другого способа справиться с ситуацией.
— Как только ты объяснишь, она поймет.
Я не ответил вслух. Просто завел мотоцикл и поехал.
Я, блядь, надеялся, что она поймет, почему я поступил так, а не иначе. Не то чтобы это что-то изменило. Я бы все равно предъявил на нее права. Если Блэйкли не захочет слушать, то она окажется привязанной к нашей кровати, пока я буду убеждать ее простить меня своим ртом на ее киске.
Пока Блэйкли росла, я был неотъемлемой частью ее жизни, так же, как и в жизни моей сестры. Но лично я общался с ними нечасто, так как был на службе. Я навещал их, когда мог, и поддерживал связь с помощью телефонных звонков и видеочатов.
К сожалению, Блэйкли была вынуждена отправиться в приемную семью после того, как ее отца отправили в тюрьму за убийство людей, причастных к ее похищению. Я понимал его жажду мести, но был чертовски зол, когда он позволил этому затуманить его рассудок, и этого осла поймали.
Благодаря разумному распоряжению своими деньгами и отсутствию счетов за время службы, у меня было достаточно средств, чтобы мои дети и дети моих детей жили в комфорте. Что немного облегчило мое отсутствие, потому что я позаботился о том, чтобы у ее приемной семьи было достаточно денег, чтобы заботиться о ней. И если бы поданные отчеты были какими угодно, только не блестящими, они бы не только потеряли то, что я им отправлял, но я также позаботился бы о том, чтобы они знали, что я разрушу их жизни дотла.
Два года назад я уволился из армии, и моей первой остановкой было навестить Блэйкли. Когда я подъехал к дому, она выбежала из двери и бросилась в мои объятия. Это был первый раз за год, когда я увидел ее лично, и каким-то образом, несмотря на наши видеочаты, я не заметил, что она выросла и стала женщиной.
Но когда мои руки сомкнулись вокруг нее, и я почувствовал ее мягкие изгибы и аромат корицы, я мгновенно осознал, чего мне не хватало.
Блэйкли была слишком молода для меня, чтобы у меня могли возникнуть такие мысли, которые уже начали появляться в моей голове. И я знал, что если не буду держаться на расстоянии, то совершу нечто чудовищно глупое. Я ни за что на свете не стал бы рисковать, если бы что-то разлучило меня с ней. Она и так уже слишком много потеряла.
Поэтому я пригласил ее поужинать, а затем поспешно ушел. Боль в ее глазах, когда я прощался, едва не сломила мою решимость.
На следующий день я отправился навестить ее отца в тюрьме. Я привел ему все возможные отговорки, которые только мог придумать, – которые не касались моего влечения к его дочери – и попросил его позволить мне найти кого-нибудь другого, чтобы присмотреть за ней.
Он молча слушал, наблюдая за мной каким-то непонятным мне образом.
Затем он покачал головой и сказал, что больше никому не доверяет. Он напомнил мне о моем обещании и предложил защищать ее издалека. Быть рядом с ней, но не вмешиваться в ее жизнь.
Я чуть было не сказал «нет»... но когда я подумал о том, что о Блэйкли будет заботиться кто-то другой, кроме меня, разозлила меня.
Я решил, что если он не собирается освобождать меня от клятвы, то ему придется отвечать за последствия.
Я вышел из тюрьмы, и хотя мое сердце разрывалось от желания держаться подальше от Блэйкли, я успокоил себя тем, что приеду за ней через два года.
И этот день, наконец, настал.
Мы припарковали наши мотоциклы на заднем дворе, когда приехали к «Всадникам Уэстленда». Мотоклуб был в три раза меньше, чем у «Железных Изгоев», поэтому у них не было такой охраняемой территории, как у нас. Их клубный дом располагался в бывшем пансионате в центре маленького городка.
Поставив на сигнализацию свой мотоцикл, я взбежал по трем ступенькам ко входу и распахнул дверь.
Освещение было слабым, но я мог разглядеть каждую деталь, пока осматривал комнату. Она была длинной и узкой, с несколькими креслами вдоль стены. С другой стороны, находились бильярдные столы и игровые автоматы, а также длинный бар. Пара парней развалились на диванах и смотрели телевизор. Их головы повернулись в мою сторону, а руки потянулись к оружию. Но когда они увидели меня, то откинулись на свои места.
Через распахнувшуюся дверь вошел Джаггер, заметив меня, показал в ту сторону, откуда пришел.
— Кухня, — пробормотал он и поспешно отступил в сторону, чтобы я не сбил его с ног, когда буду проходить мимо.
Дверь вела в кухню приличных размеров, и две женщины стояли возле гарнитура, болтали и пили из чашек. Я тут же отмахнулся от них и посмотрел на длинный стол в другом конце комнаты.
У меня перехватило дыхание, а сердце заколотилось так сильно, что стало больно.
Шелковистые белокурые локоны были собраны в симпатичный хвостик, но маленькие завитки выбились и обрамляли личико Блэйкли в форме сердечка. Ее большие голубые глаза расширились, когда она заметила меня, угольно-черные ресницы затрепетали, а розовые губки сложились в маленькую букву «О».
Она встала, и я опустил глаза, медленно изучая ее тело, теперь, когда я позволил себе оценить его по достоинству. Блэйкли была стройной, но с округлостями во всех нужных местах.