— Куда ты собрался? — спрашиваю я Шторма, когда он встаёт передо мной.
Он не может выйти, потому что я опираюсь на дверь.
Шторм встаёт вплотную ко мне и бормочет, не глядя на меня:
— Дай пройти.
У меня сводит желудок. Я бы так хотел, чтобы мы что-нибудь сделали вместе.
— Рано или поздно нам придётся поговорить. Может быть, за ужином?
Я задерживаю дыхание. Надеюсь, Шторм согласится. Ему не повредит хорошенько подкрепиться. Он похудел.
Шторм суёт руки в карманы, и отвечает, продолжая смотреть в пол:
— Не о чем тут говорить. Выпусти меня. Мне нужен свежий воздух.
— Ты только что ходил на прогулку!
Как бы встряхнул его сейчас! Но я должен действовать осторожно. Возможно, у Шторма душевная травма. Ведь он был ранен и чуть не умер.
Очевидно, его тревожит также и то, что он до сих пор не вернулся в свою прежнюю форму. Он Воин. Ему нужны физические нагрузки. Когда-то ему было тошно лежать в больнице из-за одной только сломанной ноги.
— Ты сможешь когда-нибудь простить Джекса за то, что он ранил тебя? — спрашиваю я.
Шторм вскидывает голову:
— Я не держу на него зла.
— Но из-за него…
Шторм наклоняется и упирается рукой в дверь рядом с моей головой.
— Он великий Воин. Один из лучших. Тем точным выстрелом мимо моего бронежилета он доказал это ещё раз. Пуля попала бы прямо в сердце, если бы её не замедлила моя рука.
Он восхищается Джексом, я вижу это по блеску глаз. Но его слова шокируют меня. Он хотел бы быть убитым?
Я прочищаю горло:
— Так может быть, сходим куда-нибудь вместе позднее?
Пора Шторму вливаться в общество. И я очень хотел бы ему в этом помочь. Конечно, он чувствует себя посторонним, потому что в действительности ему нигде нет места. Пока ещё. Он не может тренироваться с Джексом, потому что для этого не хватает сил, тогда как все остальные Воины, которые остались в Резуре, присоединились к отряду.
И назад в Уайт-Сити Шторм вернуться не может, потому что и там он не был ни кем иным, кроме как Воином, а они теперь взяли на себя роль полицейских. Для этого он тоже не достаточно здоров.
Был бы ещё Нитро, его старый приятель, но сначала он сидел в тюрьме, пока не притворился больным и не взял в заложницы Соню, подругу Саманты, чтобы сбежать. А потом, несколькими днями позднее, добровольно вернулся и вернул невредимой Соню, и его снова арестовали.
Кроме меня у Шторма нет никого. Почему он хочет оставаться один? Никто не любит быть в одиночестве.
Я глубоко вздыхаю и вытаскиваю из заднего кармана коробочку. Это антидепрессанты, которые я попросил прислать из Уайт-Сити. Шторму уже давно пора было начать их принимать. Откашлявшись, я протягиваю ему лекарство:
— Если ты будешь принимать по таблетке утром и вечером, тебе скоро станет… легче психологически.
Его взгляд становится мрачным:
— Я не стану принимать ничего, что было разработано при этом проклятом режиме!
Этого я и боялся.
Из переднего кармана штанов я достаю две фишки казино и сую их Шторму в руку:
— Если захочешь что-нибудь купить.
Когда я касаюсь его большой, тёплой руки, которая когда-то крепко держала меня и нежно ласкала, возникает желание его поцеловать. Он так близко ко мне, и в то же время бесконечно далеко.
— Спасибо, — бурчит Шторм.
С тяжёлым сердцем я отхожу в сторону и пропускаю его. Когда-нибудь он придёт в себя и поговорит со мной. Надо дать ему время. Надеюсь, что смогу равным образом дать время и себе.