По взгляду Сэм я понимаю, что новости меня не обрадуют.
— Шторм часто бродит среди руин и охотится на гремучих змей. Одним метким броском он отрубает им головы. А потом продаёт кожу и мясо. Он уже успел заработать себе прозвище Змеелов.
— Я слышу об этом впервые, — говорю я тихо, уставившись в свою пустую кружку. — Он не рассказывает мне, чем занимается.
Сэм ободряюще улыбается мне.
— Я не недовольна тем, что он взялся на себя борьбу со змеиным бедствием. Каждый год укусы уносят множество жизней. Но он связался не с теми людьми. На окраинах города полно отребья.
— Его видели на окраинах города?
Мне известно, что этой зоны лучше избегать. Там слишком много диких животных и… посторонних.
Саманта наклоняется вперёд и сжимает мою руку:
— То, что я тебе сейчас скажу, останется между нами, да?
Я сглатываю. Что ещё?
— Конечно.
— Когда ушла Энн, ко мне ненадолго заходил Джекс. Мэр сказал ему, что если Шторм наконец не придёт в себя, то окажется в тюрьме. Совет города тоже заметил, что Шторм запасся ножами и не хочет вливаться в общество. Работа в библиотеке была бы для него идеальной для начала. Среди людей пошла молва, что по Резуру расхаживает психически неуравновешенный Воин, который поддерживает связь с наркоманами и головорезами. Форстер опасается, Шторм может пуститься во все тяжкие.
Тяжело дыша, я закрываю глаза, в желудке горит горячий кофе.
— Я уже не знаю, что мне делать, Сэм. Я не могу до него достучаться.
— Мы все переживаем за него, но я вижу, как тебя это разъедает. Может, ему стоит пройти курс терапии?
— Мне надо запереть его и насильно накачать психотропным. Я предлагал ему таблетки, но он отказывается от медикаментов из Уайт-Сити. — Я мотаю головой и вскакиваю на ноги. Без этих лекарств, чёрт возьми, он был бы уже мёртв! — Я никогда не сделаю этого с ним.
Саманта встаёт рядом со мной:
— Я знаю, и не говорю о таких решительных мерах. Зайди в магазинчик Тима. Доктор Никсон говорит, у него есть растительные антидепрессанты. Может, их Шторм станет принимать?
— Прости, я не хотел набрасываться на тебя.
Я обнимаю Саманту и зарываюсь носом ей в волосы. Её запах и её близость напоминают мне о том, что между нами было. Между нами всегда будет особая связь, и я очень этому рад. Но моё сердце принадлежит Шторму. Всё ещё. Только вот как долго это продлится?
— Я зайду к Тиму, — решительно говорю я. — И я беру на себя полную ответственность за Шторма. — Не хочется думать о том, что произойдёт, если его состояние не изменится, но благодаря Сэм, мне снова есть за что цепляться.
* * *
Я задумчиво кручу между пальцами коричневый флакончик. Я купил эти таблетки у Тима. Они содержат зверобой в высокой дозировке. Тим сказал, что ещё древние римляне использовали его как лекарство. Думаю, мне нужно больше заниматься фитотерапией. Похоже, это очень интересная область медицины.
Весь вечер я сижу в комнате и жду Шторма. Он приходит один раз в день, чтобы переодеться или взять что-нибудь из своих вещей. Куда он их относит? Неужели, он живёт с кем-то другим?
Прошлой ночью домой он не пришёл. Может быть, чтобы мне не мешало то, как беспокойно он спит? Как он стонет и от чего-то отбивается? Однажды он даже случайно слегка ударил меня в подбородок, проснулся от этого и скрылся в ночи.
Солнце уже зашло. Я не включил свет, и теперь сижу в полумраке и смотрю в окно. Я не наслаждаюсь роскошным видом на руины, потому что почти постоянно думаю о Шторме. Надеюсь, он позволит ему помочь.
Когда дверь наконец открывается, я не оборачиваюсь. Шторм крадучись заходит в комнату и, по крайней мере, буркает мне: «Привет». Затем он начинает складывать в рюкзак свою одежду. Всё выглядит так, будто он собирается исчезнуть надолго. А может, он уходит насовсем?
Мне тяжело дышать, сердце сдавливает от горя. Это не может быть концом.
Всё время, пока упаковывает вещи, Шторм стоит ко мне спиной. Потом он надевает свежую футболку, а грязную, как обычно, швыряет в угол.
Я начинаю всё больше злиться! И чувствовать себя использованным.
— Я достаточно хорош, только чтобы стирать твои вещи? Почему ты вообще всё ещё сюда приходишь?
Шторм поворачивается и смотрит на меня. Он открывает рот, словно что-то хочет сказать, и выглядит таким же расстроенным, как я. А затем на его лице вновь отражается безразличие. Он собирается выйти из комнаты, но я вскакиваю на ноги и заслоняю собой дверь.
— Шторм, я думаю, ты страдаешь от депрессии, — говорю я спокойно. — Вот почему у тебя плохое настроение.
Он не отрицает это, а просто бормочет: