— Дай пройти.
Я прямо смотрю ему в глаза, но, к сожалению, в темноте не вижу их красивый цвет. Тем не менее, мне видно достаточно, чтобы понять, что он мне в глаза смотреть не может.
Я сую ему под нос флакон:
— Я принёс тебе новое лекарство. Оно сделано в Резуре, и может тебе помочь. Это растительный препарат, из зверобоя. Возьми его, пожалуйста.
На его щеке дёргается мышца, брови сдвигаются.
— То, что не может вернуть мне былую силу, меня не интересует.
Мне хочется закричать: «Я просто хочу тебе помочь, чёрт возьми! Ты этого не понимаешь?» Но я сохраняю спокойствие:
— Когда ты преодолеешь депрессию, может вернуться и сила.
Шторм нерешительно берёт флакон и кладёт его себе в рюкзак.
Я с облегчением выдыхаю. Первый шаг сделан. Но будет ли Шторм принимать таблетки?
— Тебя видели не с теми людьми. Думаю, тебе лучше оставаться здесь.
Фыркнув, Шторм отталкивает меня и исчезает за дверью.
Я всё делаю неправильно. Возможно, мне придётся смириться с тем, что я потеряю Шторма навсегда. Но я всё ещё не хочу сдаваться, мои чувства к этому парню слишком сильны.
Глава 6. Спустя три дня
Мне надо наконец узнать, где Шторм проводит ночи. Я почти не вижу его, и ночевать домой он больше не приходит. Мне не хватает его, я очень о нём беспокоюсь. Вот почему я решил его выследить. Я просто хочу убедиться, что с ним всё в порядке, и он не делает глупостей. Поскольку он до сих пор носит на шее чип-передатчик, — всем Воинам их вживляют под кожу после рождения, — я позаимствовал у Джекса хэндиком. Этот крошечный компьютер, который носят на запястье словно часы, был изменён, и теперь работает как радиомаяк. Мне нужно просто следить за сигналом чипа. Над экраном закреплена светящаяся стрелка от компаса, которая указывает мне путь.
Я еду на велосипеде по мрачным переулкам и между руинами небоскрёбов. Дороги расчищены, но район становится всё более неуютным, и на таком удалении от пирамиды освещения на улицах нет. Динамо на колесе генерирует достаточно энергии лишь для слабого света фонарика на руле.
Здесь живут только отшельники. Люди, которые держатся особняком, бандиты и спекулянты. Те, кто не хочет присоединяться к обществу в Резуре. Они оставляют покой города и приближаются к нему только чтобы пополнить запасы воды, в остальном же живут своей жизнью, по своим правилам. Отбросы Аутленда. Чего ищет среди них Шторм?
Сигнал становится сильнее, стрелка компаса мигает. Я вот-вот окажусь рядом с ним. Я проезжаю мимо помятых металлических бочек, в которых горит огонь. Перед ними сидят подростки: выпивают, принимают наркотики и смотрят на меня так, будто я один из стражей города.
Я не смотрю на их, чтобы не провоцировать. Мой пульс зашкаливает, рубашка прилипает к мокрой спине. Между домов ещё остаётся дневная жара, а из пустыни дует холодный ветер.
Я уже почти на старой окраине города. Здесь бродят дикие животные, которые после взрыва бомбы сбежали из зоопарка и размножились. Львы, пумы… Я сглатываю. Как бы я хотел сейчас иметь при себе пистолет, но оружие разрешено носить только людям из отряда Джекса и стражам города. Мне же приходится довольствоваться кухонным ножом, который я заткнул за ремень на штанах.
Я запрещаю себе бояться, мне надо увидеть Шторма. Одним глазком, и я сразу же поверну домой. Переживания за него толкают меня вперёд.
Я слышу смех и торможу, затем приставляю велосипед к стене неосвещённого здания. Я осторожно выглядываю из-за угла и слышу тихую музыку со слишком пронзительными тонами. Мне такая не нравится. Она раздаётся из одноэтажного дома, который хорошо сохранился. Хотя краска отслоилась и из-под неё видны старые кирпичи, но все окна целы. На криво висящей табличке над дверью написано «Паб Мануэля». За окнами горит свет, но они оклеены газетными листами, и я не могу заглянуть внутрь.
Но мне и не нужно — Шторм здесь! Он стоит немного в стороне, около бочки, в которой тоже горит огонь. Рядом с ним мужчина того же возраста. У него такие же светлые волосы, как у меня, и выглядит он неплохо, хотя немного неопрятно. На нём, как и на Шторме, рваные джинсы, низко сидящие на бёдрах, и футболка без рукавов. Единственная разница: на ремне у Шторма висят поразительно большие ножны. Я не видел у него таких — только маленькие. Вероятно, этим клинком он и убивает гремучих змей.
Все смеются, и мне становится больно. Со мной Шторм не смеётся. Но я должен быть рад, что с ним всё в порядке. Сейчас по нему не скажешь, что он страдает от депрессии, правда депрессивным людям свойственно делать вид, что всё в порядке перед посторонними. А может быть, его унылое состояние связано только со мной — и эта мысль приносит ещё один болезненный укол.