— Пожалуйста, отойди от края.
От страха я словно костенею — одно необдуманное движение, и Шторм может упасть.
— Я стою здесь каждый вечер, — отвечает он.
Я осторожно делаю два шага к нему:
— Это место выглядит ненадёжным. Оно может обрушиться.
— Я знаю, — невозмутимо говорит Шторм, по-прежнему стоя ко мне спиной.
Господи, да он же этого ждёт!
— Чёрт возьми, Шторм, я не для того тебя латал, чтобы ты тут же выбросил свою жизнь на помойку!
Он фыркает и опускает голову.
Как можно осторожнее я делаю ещё два шага.
— Я не позволю тебе загубить свою жизнь, когда я сделал всё возможное, чтобы её спасти. Это едва не стоило жизни Айсу! — Если ему наплевать на меня, может быть, он подумает о других.
— Мне жаль, что так получилось с Айсом. — Шторм приседает, и я едва не прыгаю в воздух, но он всего лишь берёт кусок бетона и швыряет его в пустыню. — Тебе не стоило прилагать столько усилий. Это было зря.
Да чтоб тебя!
Я медленно подкрадываюсь ближе.
— Пожалуйста, скажи мне наконец, что с тобой происходит. Поговори со мной!
Депрессия это или нет, мои чувства рвутся наружу. Мой голос становится громче, выплёскивается всё накопленное разочарование.
— Ты вообще имеешь понятие, как я себя чувствую? Ты хоть раз спросил, как я? Ты невероятно эгоистичен!
— Уж лучше ты узнаешь моё истинное лицо сейчас, чем когда будет поздно.
— Да отойди ты оттуда наконец!
Я делаю большой шаг к нему, чтобы отдёрнуть его за плечо, но тут край дома под моими ногами осыпается.
Долю секунды мы смотрим друг на друга, затем у меня вырывается пронзительный крик, и я падаю.
— Марк! — С молниеносной скоростью Шторм хватает меня за руку и становится на колени; моя рука выворачивается вверх, и я чувствую сильное растяжение плечевого сустава.
Но Шторм держит меня.
Я болтаюсь в воздухе на высоте двенадцатого этажа и напуган до смерти.
— Не отпускай меня! — кричу я, как сумасшедший.
Моё растянутое плечо адски болит, я потею, пульс зашкаливает. Ветер раскачивает меня, рвёт на мне одежду и треплет волосы. Мой разум затуманивает паника, я едва могу что-то слышать и видеть.
Подобно шумовым помехам в мои уши проникает голос Шторма:
— Я не отпущу тебя, только перестань дёргаться!
«Ладно, Марк, возьми себя в руки, или ты умрёшь!»
Я сосредотачиваюсь на Шторме, смотрю только на него, стараюсь не думать о том, что внизу меня ждёт смерть.
Шторм хватается другой рукой за стальную балку и напрягает руку, которой держит меня. Ту, что была ранена. Его бицепс вздувается, челюсти сжаты, на лбу проступает пот. Всё это я вижу словно в замедленном темпе. Если он меня отпустит, я умру.
Зрачки Шторма становятся огромными, глаза кажутся почти чёрными; затем он сжимает веки и обнажает зубы. Наши пальцы становятся влажными, весь мой вес приходится на его оперированную сторону. На глазах Шторма выступают слёзы.
Я очень стараюсь не сучить ногами в воздухе, а свободной рукой пытаюсь ухватиться за край дома, но он каждый раз осыпается. Моё дыхание частое, но мне едва хватает воздуха, плечо горит огнём.
Шторм с криком дёргает меня вверх, обхватывает руками и падает вместе со мной спиной на матрас.
Я лежу на нём, наши сердца стучат друг о друга.
Шторм закрывает глаза и крепко прижимает меня к себе. Я слышу свист в его лёгких, и боюсь, что такое напряжение могло ему повредить. Он затратил слишком много сил из-за меня.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— В порядке… — выдыхает он.
— Ты спас меня, — говорю я тихо, пытаясь отдышаться и ощущая, как жжение в плечевом суставе постепенно исчезает.
Моему запястью тоже досталось.
Шторм подмигивает:
— Значит я смог погасить, по крайней мере, часть долга.
— О чём ты говоришь?
— Чёрт возьми, Марк! Ты чуть не… — Шторм снова прикрывает глаза и отворачивается — в очередной раз отгораживаясь от меня.
У меня сводит желудок.
— Вот только не делай вид, будто тебе не всё равно. Ты уже давно толкнул меня в пропасть!
Шторм резко поворачивается ко мне, и его взгляд обезоруживает.
Из уголка его глаза стекает слеза, он судорожно втягивает воздух:
— Ты мог умереть!
Его внезапный страх за мою жизнь заставляет меня навострить уши.
Может быть, Шторм всё ещё что-то ко мне чувствует? Теперь, когда он наконец пришёл в себя, мне нельзя расслабляться.
Хотя моё сердце колотится, я дрожу и мешаю Шторму дышать, я продолжаю лежать на нём. Он там, где я хочу, чтобы он был, и нам надо поговорить!
— Я знаю, что ты никогда не сможешь простить мне предательство и что ты чувствуешь себя обманутым. Но разве мы не можем хотя бы снова друг с другом говорить? Меня убивает, что я тебя потерял.