Уэйд еще немного постоял, а потом пошел по своим делам, вспомнив, наконец, зачем он приехал в город и что собирался сделать. Он даже не поблагодарил Шторм за то, что она ухаживала за его отцом, и поэтому теперь хотел купить ей какой-нибудь подарок, но не знал, как она отреагирует на это. С одной стороны, он не хотел давать ей ни малейшей надежды, а с другой, он так тосковал по ней, так мечтал хотя бы что-нибудь подарить ей. Подарок должен был предназначаться лично ей и служить долгие годы, чтобы когда она уже состарится, она могла взглянуть на эту вещицу и тепло вспомнить о нем, Уэйде. Пройдя до середины квартала, он открыл дверь единственного ювелирного магазина в Ларами и остановился у застекленного прилавка, служившего одновременно витриной, разглядывая разложенные под стеклом драгоценности, сверкавшие в льющихся на них из окна лучах солнца.
Через двадцать минут, когда Уэйд покидал магазин, он уносил с собой купленную для Шторм изящную золотую цепочку с прекрасным изумрудным кулончиком. Возвратившись снова к мелочной лавке, он увидел, что кобылы Шторм уже не было у коновязи. Уэйд остановился в задумчивости, а затем решил зайти в маленькое кафе и выпить там две чашки кофе, дав Шторм возможность за это время добраться домой.
Проведя за столиком кафе около часа, Уэйд, наконец, вышел на улицу и направился из города. Его путь лежал прямиком на ранчо Рёмеров.
«Прежде чем я успею подарить ей эту цепочку, – подумал Уэйд грустно, – она скорее всего огреет меня чем-нибудь или оскорбит».
И он вспомнил, в какую ярость привели Шторм его слова. Что же касается ее намеков, которые она бросила ему в лицо у мелочной лавки, то Уэйд просто выбросил их из головы. Он не мог вынести даже мысли о том, что этот Джеффри занимался любовью со Шторм.
К полному разочарованию Уэйда в доме были только Кейн и Мария, которые приветствовали гостя, неожиданно заехавшего к ним на ранчо. Когда Уэйд спросил о Шторм, ответ Кейна поверг его в такое смятение, что он вынужден был молча сесть на стул.
– Она еще не вернулась домой, – сообщил Кейн. – Она поехала в Ларами, и если по дороге Шторм встретит Рейфа, то они приедут на ранчо только к ужину.
Кейн налил по стаканчику виски и, протянув один Уэйду, спросил:
– Где ты пропадал столько времени? Я не видел тебя несколько недель. Раньше твои женщины никогда не мешали нашему общению, не лишали меня удовольствия видеть моего старого приятеля.
Избегая насмешливого взгляда Кейна, Уэйд сказал, что его задерживали неотложные дела в салуне. Не мог же он сказать, что не приезжал сюда, потому что ему мешали стыд и всепоглощающая страсть к сестре Кейна.
– Теперь, когда папа слег, я вынужден работать в салуне каждый день.
– Кстати, как дела у Джейка? – поинтересовался Кейн. – Я давно собираюсь съездить навестить его, но каждый раз что-то мешает мне.
– У папы дела идут на поправку. Сегодня доктор разрешил ему ходить без костылей. Через пару недель он сможет приступить к работе.
Уэйд выпил половину своего стакана и, беспокойно заерзав на стуле, задал давно мучивший его вопрос:
– А как долго этот объездчик лошадей еще пробудет у вас?
Кейн взглянул на недовольное лицо Уэйда и рассмеялся в душе.
«Значит, мой дорогой друг – подумал он, – ты все-таки немного ревнуешь, не без этого».
Однако выражение лица Кейна осталось совершенно безразличным.
Он ответил спокойным тоном:
– Не могу сказать с полной уверенностью. Хотя сам я желал бы, чтобы он работал со мной постоянно. Он – прекрасный специалист по шортхорнской породе скота и по лошадям. И все же я не смогу обеспечить его здесь постоянной работой. Услуги таких крупных специалистов, как он, должны хорошо оплачиваться. А у меня нет таких денег.
Пальцы Уэйда непроизвольно поглаживали нагрудный карман, где лежала маленькая белая коробка из ювелирного магазина.
– А почему бы тебе не попросить Шторм поговорить с Джеффри? – спросил он напряженным голосом. – Я уверен, он работал бы задаром, если бы только твоя сестра попросила его остаться.
Кейн отвернулся от друга, пряча насмешливую озорную улыбку.
– Они действительно отлично ладят друг с другом, – произнес он медленно, как будто эта мысль только что пришла ему в голову. – Интересно, поженятся они в конце концов или нет, – Кейн снова повернулся к Уэйду, сдвинув вместе брови, притворяясь, будто бы он недовольно хмурится. – Конечно, это означало бы, что Рейф становится полноправным партнером в деле, а не наемным специалистом. Ты же знаешь, что сестре принадлежит половина ранчо.
– Черт бы тебя побрал, ты что, спятил? – вскочил Уэйд на ноги в таком бешенстве, что у него щека задергалась от нервного тика. – Он же в отцы ей годится.
Кейн беспечно пожал плечами.
– Шторм нужен в мужья взрослый мужчина, чтобы приглядывать за ней, осаживать ее, если в этом будет необходимость, держать ее в узде.
Ровесник не сможет справиться с ней. Она будет ноги об него вытирать.
Ярость и боль отразились на лице Уэйда, он сунул руку в нагрудный карман и протянул Кейну помятую белую коробочку.
– Мне надо идти. Передай это Шторм, когда она вернется. Это ей кое-что от меня в подарок за то что она присматривала за папой, пока мы были в отъезде.
Кейн взял коробочку и проводил своего друга до крыльца. Уэйд шел, напряженно держа, как будто окаменевшую, спину.
Когда Уэйд пустил своего жеребца галопом по усыпанной гравием подъездной дорожке так, что только камешки полетели в разные стороны из-под резвых копыт скакуна, лицо Кейна озарилось широкой довольной улыбкой.
– Вот уж великовозрастный дурень, – произнес он и, повернувшись, поспешил в дом, – когда ты, наконец, сдашься и женишься на ней?
Кейн ошибался, говоря, что Шторм и Рейф вернутся вместе на ранчо. Рейф в это время увлеченно играл в покер на одной из холостяцких вечеринок, а Шторм решила по дороге заехать к Бекки. Ведь ее подруге всегда раньше удавалось развеять дурное настроение Шторм, которой – Бог свидетель – сейчас были крайне необходимы утешение и дружеское участие. С такими мыслями она въехала во двор маленькой усадьбы.
Когда Шторм вошла на кухню Бекки, ее встретил аппетитный запах тыквенного пирога.
– У меня было предчувствие, что ты приедешь сегодня, – сказала Бекки с улыбкой, выходя из гостиной навстречу гостье. – Именно поэтому я испекла пирог. Он сейчас остывает на столе.
– Держу пари, – улыбнулась в ответ Шторм, снимая жакет и вешая его на спинку стула, – держу пари, ты надеялась также, что к тебе завернет на огонек и один знакомый объездчик лошадей.
Шторм поняла, что попала в точку, потому что Бекки вспыхнула до корней волос и ничего не ответила.
– Давай, давай, сознавайся, – продолжала она поддразнивать подругу. – Рейф пропадал где-то пару вечеров на этой неделе, а сегодня отправился в Ларами и на обратном пути вполне может заглянуть к тебе.
– Ну хорошо, он действительно заезжал ко мне разок-другой, – вымолвила Бекки и начала резать пирог.
– И что, вы оба до сих пор занимаетесь тем, что целыми вечерами сидите на крыльце? – продолжала Шторм подкалывать подругу. – Но ведь вечерами становится довольно прохладно. Надеюсь, ты приглашаешь его время от времени зайти в дом, выпить чашку горячего кофе?
– Да, приглашаю, – Бекки сердито взглянула на Шторм, – Но это всё, зачем я его приглашаю в дом. Мы – просто друзья. И на этом точка.
– Конечно. У меня и в мыслях не было ничего другого, – произнесла Шторм с невинным видом, пряча усмешку. Когда она удостоверилась, что Рейф представляет собой для Бекки довольно щекотливую тему, она спросила:
– Ты ездила нынче на уик-энд в Шайенн?
– Да, ездила, – коротко ответила Бекки, ставя перед Шторм тарелку с большим куском пирога и усаживаясь за стол напротив нее. Заметив разочарованный взгляд Шторм, она добавила: – Я ездила специально, чтобы уведомить своих друзей о том, что мы больше никогда не увидимся.