– Мария…
– Дослушай, пожалуйста, Рауль, – перебила его Мария, и мужчина с неприятным удивлением обнаружил, что по ее щекам скатываются слезы, а губы дрожат от подступивших рыданий. – Я, как видишь, не стала пить. Я понимаю, что нельзя сравнивать мою и твою боль, потому что каждый страдает по-своему, но нельзя опускать руки. Мы живем всего один раз! Конечно, если бы после каждого предательства мы ставили крест на будущем, при этом зная, что у нас будет шанс опять прожить жизнь, то у меня не было бы к тебе замечаний! Но жизнь настолько коротка и…
– Я понял, Мария, – хрипло выдохнул по слогам Рауль, приложив усилия и приняв вертикальное положение, наплевав на тупую боль в животе. Теперь черное он не назовет белым, а сарказм и язвительность не припишет к главным ценностям. Все-таки на свете есть человек, который так же несчастен и сломлен, как и он! Человек, познавший горький вкус предательства! Человек, не сломавшийся под гнетом чертовых обстоятельств!
Решительно положив ладонь на содрогающееся от плача плечо девушки, Рауль притянул ее к груди, зарылся носом в ее шелковые волосы и вдохнул аромат роз и ванили.
Он не мог забыть Саманту... Он никогда ее не забудет... Разве человек может забыть, как дышать? Она была для него кислородом, но, наверное, пришло время второму дыханию открыться.
И во всем он обязан странной испанке, внезапно появившейся в его мире, в котором бушевал шторм. Утихомирится ли он сейчас?..
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Когда сгорают звезды
– Доброе утро, Рауль! Уже завтра тебя выпишут. Надеюсь, ты чувствуешь себя намного лучше, чем вчера! У меня есть для тебя прекрасная новость!
Улыбающаяся Мария налила в стакан апельсиновый сок и протянула сидящему на кровати мужчине. Она поехала рано утром домой, пока он спал, чтобы принять душ и переодеться. А вернувшись обратно, она застала Рауля в приподнятом настроении. В его голубых глазах весело играли чертики. Когда он успел побриться? С гладкой кожей и без щетины, Рауль Дюмон казался молодым и весьма привлекательным парнем, а изогнутые в полуулыбке тонкие губы доказывали, что он настроен позитивно.
– Какая новость? – поинтересовался мужчина, благодарно кивнув и выпив залпом весь сок. Они ни разу при этом не съязвил и не попросил подать ему вместо этого стакан виски.
– Мсье Адриан сказал, что человек, который напал на тебя, заключен под стражу, – радостно произнесла Мария. – Он, кстати, выходец из Мексики, прилетевший сюда в поисках райской жизни, а теперь ему придется сидеть в тюрьме. Почему люди порой бывают так глупы?
– Адриан? – пропустив ее последний вопрос мимо ушей, переспросил Рауль. – А когда ты с ним успела увидеться? Вроде бы вчера вы не оставались с ним наедине, а при мне он ничего не говорил.
– Да, – запнулась Мария, покраснев. Стоит ли ей рассказывать о звонке Адриана, который сообщил ей, что уже выписал чек на пятнадцать тысяч евро для нее, а заодно поделился хорошей новостью? Наверное, все-таки она не должна скрывать это от Рауля. – Он... звонил мне сегодня утром и…
– Все нормально, Мария, – перебил ее мужчина, похлопав ладонью по месту на кровати рядом. Она неуверенно последовала к нему и села, сцепив руки в «замок».
А, может, Рауль обо всем знает?
С одной стороны, нет ничего плохого, если она получит плату за услугу, однако какое-то неясное волнение заставляло Марию полагать иначе. Как она может брать деньги у Рауля, который нашел в ней друга, родную душу? Она же не падка на богатства и ценные бумажки. Но подходил конец месяца, и ей необходимо было вносить плату за лечение матери. А еще эта глупая затея с отпуском в Монте-Карло, когда она впервые за столько лет позволила себе немного развеяться и отдохнуть, пусть и через несколько дней все закончилось катастрофой. Хотя... не прилети она в Монако, то разве бы встретился ей этот необычный и чувствительный мужчина? Разве бы она узнала, что Рауль Дюмон отменно и потрясающе целуется? Энрике Вальдес постоянно торопился, не давая ей познать истинный вкус поцелуя, насладиться моментом, боясь, что кто-нибудь их застукает, как он выражался. И тогда для него и его семьи были бы обеспечены не только проблемы с законом, но и неприятности с журналистами.
– Рауль, мне надо тебе кое-что сказать, – глубоко вздохнув, начала Мария, но теплыми кончиками пальцев он провел по ее плечу, поглаживающими движениями опускаясь по всей кисти руки. – Что ты делаешь? Перестань, мне правда нужно…
– Мария, мне тоже нужно тебе очень многое рассказать, – снова не дал ей договорить Рауль. – Вчера я был поражен услышанным и ничего особого не сказал, но на самом деле я понял, в каком тумане жил многие годы. Не жил, а существовал. Существовал без смысла. Теперь же я хочу попробовать начать все сначала. Как ты сказала, мы живем только раз, да? Если она смогла наплевать на все и начать все заново, то почему я должен жить в вечном мраке и горевать по любви, которая, наверное, была только с моей стороны?
– Ты понял, Рауль! – не сдерживая эмоций, воскликнула Мария, обвив шею мужчину руками и прижавшись к теплой груди. – Ты все понял! Я верю, что ты изменишься, пусть и не сразу, но со временем все вернется на свои круги. Ты станешь таким, каким был до встречи с ней.
– Я не хочу быть таким, Мария, – слегка отстранил ее Рауль, обхватив пальцами пылающее лицо девушки, осознавшей, как импульсивно она повела себя. – Я больше не хочу быть одиноким.
Прежде чем Мария успела обдумать сказанное, губы мужчины накрыли ее, сладко и томительно, увлекая в требовательный и жаркий поцелуй. Она скользнула ладошками по крепкой спине, чувствуя, как перекатываются твердые мышцы. Сильный. Мускулистый. Опьяняющий. Все это Рауль Дюмон, дарящий ей острые эмоции, до сего момента не испытываемые ею. Мария невольно застонала в знак протеста, когда Рауль прекратил эту сладостную пытку, тяжело переводя дыхание. В голубых глазах зарождалось незнакомое ей пламя. Пламя, испугавшее Марию, отчего та поспешно встала и облизнула покалывающие от поцелуя губы.
– Принеси, пожалуйста, мне набор для рисования, – неожиданно попросил Рауль хрипловатым голосом, повергнув Марию в легкий шок. Что он хочет?..
– Прости. Что мне принести? – недоуменно покосилась на мужчину, который уже пришел в себя от накрывших обоих волны темного и пленительного желания.
Господи! Энрике никогда в ней не будил подобных ощущений, хотя кто знает... Если бы они перешли запретную границу и не ограничивались только поцелуями, то, возможно, и он вызвал бы в ней шквал эмоций? Только почему-то Марии с трудом в это верилось.
– Бумагу и карандаш, – невозмутимо ответил Рауль, как-то странно оглядывая ее, и девушка вновь тупо уставилась на него, так как смысл упорно отказывался до нее доходить. Зачем ему это?
– Наверное, я перегрелась на солнце, потому что я ничего не понимаю. Ты собираешься написать кому-то письмо? – привела неверную догадку Мария, и впервые за проведенное вместе время она заметила, как в уголках глаз мужчины появляются морщинки. Запрокинув голову, Рауль громко расхохотался. Теперь он совершенно не напоминал ей того хмурого и мрачного человека, которого она повстречала ночью на пустынном шоссе.
– Почему ты так удивлённо на меня смотришь? Я всего лишь попросил бумагу и карандаш, а не африканского зверька в клетке, – не упустил возможности пошутить Рауль. – Я хочу нарисовать тебя.
– Меня? – ахнула от удивления Мария. – Но во мне нет ничего особенного, чтобы тратить свое время на мой портрет.