- Тш-ш, - попросил я, нежно погладив вздрагивающее предплечье, - я тебя не обижу.
- Нет?.. – зеленые глаза ярко блестели сквозь чуть раздвинутые пальцы.
- По-твоему, я монстр? – тихо спросил я, подтягивая шуршащую от принесенного волнами песка портьеру и накрывая девушку. А затем опомнился: - Черт! Так ты умеешь говорить? – Причем по-английски! Хотя и с непонятным акцентом.
- Только в этом облике, - молвила красавица, прихлопывая тканью кожу, и я догадался, что она вытирает влагу. Вдруг она схватила меня за руку – с силой, достойной Геркулеса, - и пронзительно заглянула в глаза: - Но я хочу немного побыть человеком…
- Как тебя зовут? – успел я спросить прежде, чем ее хвост исчезнет и она онемеет.
- Белла, - переливчато, как музыка, прозвучало имя, затрагивая самые глубокие струны в моей душе.
Я помог девушке подняться, теперь тоже с удивлением разглядывая белые, без капли загара стройные ноги, даже почти забыв от шока об ее наготе. Белла стояла с трудом, опираясь на мою руку и морща лоб. А потом взглянула на меня с выражением такой безграничной невинности, что я почувствовал себя ее преданным рабом, прикованным к ней толстыми цепями, влюбленным до беспамятства в свою хозяйку. Она была идеальна. Так красива, что слабели колени.
Вместе мы сделали несколько шагов по небольшому помещению, пока Белла училась равновесию, и каждую победу она встречала очаровательной улыбкой, от которой спирало дыхание. Я так увлекся, что забыл абсолютно обо всем – о шторме и разрухе, царившей вокруг, о спасателях, которых ждал, и неизбежно наступающем закате. Лишь когда лицо русалки окрасилось в оранжевые тона заходящего солнца, я опомнился, что день подошел к концу.
Конечно, мы могли не бояться замерзнуть при тридцатипятиградусной жаре, но следовало опасаться нежелательных гостей – змей, скорпионов и прочих кусачих тварей. А еще стоило поесть, у меня давно урчало в животе.
Кухня порядком пострадала, но склад был цел, хотя коробки намокли. Соки, чипсы и прочая ерунда, не нуждавшаяся в холодильной установке, сохранилась, и пока я сооружал подобие дверей, закрывая входы в ресепшен, Белла открыла все пачки, пробуя на вкус содержимое человеческой еды. Когда я вернулся, она была обложена блестящей фольгой и перепачкана шоколадом. Из имеющейся пищи именно он понравился ей больше всего.
Словно юное, очаровательное в своей открытости дитя, Белла протянула ко мне пальцы, покрытые растаявшим какао, и позволила позаботиться об ее чистоте. Вытирая липкую массу сухим полотенцем, я боролся с желанием языком вылизать до чистоты каждый тоненький пальчик, а затем то же самое сделать с губами. Я вздыхал всякий раз, когда в горле образовывался сладострастный ком. Черт подери, у меня почти текли слюни.
А Белла еще и усложняла мою борьбу, с юной непосредственностью изучая рельеф моей груди, пока я вытирал ее. Пальчики порхали по коже, как крылья бабочки, заставляя меня мечтать о том, чтобы сделать то же самое с ее невинным телом.
- Ты не имеешь представления о нашей разнице, верно? – тихо спросил я, накрывая ее ладонь, расположившуюся напротив моего сердца. Зеленые глаза, похожие на нефиты, смотрели искренне и открыто, и я был бы полным кретином, если бы продолжал разговор в этом направлении. Очевидно, что Белла впервые видела мужчину и не понимала, какой эффект производит на меня.
Если бы работало электричество, я бы залез сейчас в интернет и изучил все легенды о русалках, какие только возможно, чтобы хоть немного получить представление, с кем имею дело. Мои познания в этой области ограничивались только голливудскими боевиками и несколькими романами в жанре фэнтези, но я не знал, соответствуют ли они реальности. Русалки в большинстве историй представлялись опасными существами, заманивающими моряков в морскую пучину и топящими корабли. Белла совсем не была похожа на злую бестию. А ее вынужденная немота не позволяла мне задать вопросы и получить ответы.
Сгустившиеся за окном сумерки погрузили ресепшен в полумрак к моменту, когда я убрал обертки и устроил нечто вроде постелей на двух диванах. Пришлось разрезать портьеру. Белла в это время бродила по помещению, наблюдая за мной и с любопытством первооткрывателя изучая предметы быта. Неоднократно я пытался соорудить девушке одежду, чтобы не отвлекаться на ее соблазнительную естественность, но она упорно, словно непоседливый ребенок, скидывала неудобную ткань.
Наконец наступила ночь, подарив темноту, в которой невозможно ничего разглядеть. Я думал, станет легче, если я не буду видеть обнаженную русалку, находившуюся совсем недалеко от меня. Не тут-то было: фантазии о ней заполонили голову, мешая не только спать, но даже мыслить. Я просто обезумел, и было с чего: одни на целом острове, вдали от цивилизации, невинная прекрасная богиня и очарованный ею мужик, давненько не ласкавший женского тела. Впрочем, даже будь я не одинок или женат, уверен, не смог бы устоять перед столь совершенной и необычной красотой морской обитательницы, о которой в нашем мире столетиями слагаются легенды. Я едва мог дышать, представляя, что она лежит на соседнем диване, укрытая лишь тонкой тканью. Хотя нет – наверняка она скинула ее, и если бы я мог видеть в темноте, несомненно, тайком любовался бы ее наготой до самого утра, забыв покой и сон.