В конечном счете все его страхи оказались необоснованными. Ниа вполне, на сто процентов настоящая. Она не только первоклассный геймер и хакер – с того первого вечера, когда они вдвоем промчались через систему, Кэмерон не сомневался, что столкнулся с великим дарованием. Но девушка ли она? Ага. Симпатичная? Еще бы.
Когда они впервые встречаются лицом к лицу в видеочате, Кэмерону мгновенно становится стыдно: как он мог в ней сомневаться? Несомненно, Ниа именно та, кем назвалась: семнадцать лет, чертовски умна и ослепительно красива, настолько, что Кэмерон сразу же начинает комплексовать из-за своих всклокоченных волос и шрама на виске. Впрочем, даже если Ниа и разочарована, то никак этого не показывает. Вообще-то вид у нее такой, будто она нервничает.
– Я не могу долго разговаривать, – говорит она. – Если отец поймает меня за болтовней с тобой…
– Дай угадаю, – говорит Кэмерон. – Он из числа чокнутых параноиков, которые считают, будто все пользователи Интернета серийные убийцы или педофилы.
Ниа улыбается:
– Что-то вроде того. Он станет задавать слишком много вопросов.
– Я умею находить общий язык с родителями. Ты могла бы меня представить… – начинает было Кэмерон.
У Ниа округляются глаза:
– О нет. Я… Нет, Кэмерон, извини. Мне пора.
Она отключается, и экран гаснет.
Кэмерон разочарован – весь их разговор уложился в одну минуту – и в то же время испытывает смутное облегчение. Необходимость смотреть на Ниа во время разговора выбивает его из колеи, он становится нервным и косноязычным, не говоря уже о том, что сильно потеет, и это заметно на экране. Зато, общаясь посредством сообщений или через аватара, он не ощущает такого давления. Кэмерон может быть обходительным, остроумным, даже слегка пофлиртовать. В виртуальном пространстве не существует неловкости. Их сообщения летают туда-сюда, не обремененные смущением, и эти разговоры становятся лучшей частью дня. Ни с кем ему еще не было так легко общаться, как с Ниа, и никто не понимает его лучше ее – даже доктор Капур, чья работа заключается в том, чтобы интерпретировать его чувства. Ниа все понимает с полуслова.
Когда Кэмерон сердится или испытывает разочарование из-за несправедливости этого мира, одна Ниа по-настоящему знает, о чем именно он говорит. Тем вечером он отправляет ей сообщение:
Хотелось бы мне и в реальной жизни иметь таких друзей, как ты. Людей, с которыми я могу быть настоящим.
Ниа в ответ поддразнивает его:
Выходит, в реальной жизни ты выдуманный? Как по мне, ты вполне настоящий.
Кэмерон отправляет в ответ хмурый японский смайлик:
Ты знаешь, что я имею в виду. С тобой я могу быть самим собой, а с большинством людей этот номер не прокатит. Именно поэтому я так ненавижу школу: там нельзя быть тем, кем ты являешься на самом деле, потому что людей это не устроит. Приходится участвовать в шоу, подчеркивать общественно значимые акценты, играть отведенную тебе роль. Но теперь-то ясно, что так поступаю не я один. Все участвуют в этом представлении, корчат из себя тех, кем, как они считают, им положено быть; разные представления дружат друг с другом. Мне кажется, я никого по-настоящему не знаю.
Ты знаешь меня, – говорит Ниа. – Я не разыгрываю представление.
А могла бы. В Сети люди врут даже больше, чем в обычной жизни. Ты тоже могла бы притворяться.
Ниа долго не отвечает, пауза затягивается, и Кэмерон уже начинает волноваться, не обидел ли он ее. Однако Ниа, похоже, не рассердилась.
Эта черта нравится ему в ней больше всего: даже когда он что-то брякает не подумав, Ниа никогда не цепляет его в ответ. Она всегда отвечает прямо, и почти всегда ее слова обезоруживают:
У меня плохо получается притворяться.
Раннее утро, в городе холодно, мрачно и тихо. Резкий ветер сдувает с озера промозглую серую дымку, стряхивает последние лепестки с поздно зацветшей вишни и швыряет их на мостовую. Все двери домов на Уокер-Роу закрыты, темные окна прячутся за ставнями. Солнце не взойдет еще целый час, все спят – во всяком случае, всем полагается спать. Но в одном доме – в доме номер 32, кирпичном, с желтой дверью – светятся прямоугольники подвальных окон, образуя этакий пунктир, который тянется вдоль всего фундамента здания – последние три недели в подвальных окнах этого дома всегда горит свет по ночам.
Кэмерон прямо-таки фонтанирует идеями: каждый раз, когда он заканчивает один проект, на горизонте, нетерпеливо ожидая своей очереди, маячат еще с полдюжины. Он переписал все свои любимые игры, изменил дизайн, зашил в коды новые ловушки и пасхалки, чтобы поиграть в них еще раз, но уже по-новому. Он составил целый список умных электронных приборов для фитнеса, которые связаны с биологическими данными владельца и обеспечивают вентиляцию, компрессию и даже вызывают «Скорую», если выявляют опасную аритмию или обезвоживание. У него есть маленький робот, размером с четвертак, который ползает взад-вперед по его плечам, перебирая крохотными синтетическими ножками, похожими на паучьи лапки, анализирует топографию его кожи и деликатно выдавливает пробки из пор. Кэмерон знает, что за любое из этих изобретений инвесторы отдадут тысячи долларов, но деньги его больше не интересуют. Каждую ночь он спит все меньше, а делает все больше, его мозг работает на воодушевлении и кофеине, замешанных в равных пропорциях. Теперь-то он знает, что получил бесценный дар: не нужно его отталкивать, наоборот, следует понять, как его использовать. Он вошел в тот шторм обычным парнем, а вышел оттуда… более значимым.