— Спасибо тебе огромное, Элла, — вдруг произнесла Лиза.
— Нашла, за что благодарить, — фыркнула я в кружку.
— Есть за что! — возразила она, взглянув на меня с серьёзностью. — Сколько я уже у тебя живу? Ты меня кормишь, одеваешь, водишь по мирам, и за все платишь.
— Ты из-за денег? — удивленно спросила и раздражено буркнула: — Нашла о чём беспокоиться. Уж поверь, я не буду надменно заявлять, что деньги в жизни не главное. Они, конечно, имеют свою важность, но у меня нет желания копить их под матрасом до старости.
— Дело не только в них, — ответила девушка. — Я имела в виду твое отношение ко мне.
— А вот теперь я вообще не понимаю о чём ты, — потянула с непониманием.
— Когда мы с тобой впервые встретились, то ты ведь легко могла бросить меня в той пустыни или отослать домой. Но ты взяла меня с собой и, можно сказать, заботилась, ничего не прося взамен. В моём мире, подобная доброта — редкость. Я не хочу сказать, что в моём мире живут плохи люди, нет, я знаю много и хороших, и плохих, но подобных тебе я встречаю впервые.
— Может мне и вправду стать богиней иномирян? — задумчиво протянула, пытаясь скрыть смешок.
На самом деле слова Лизы значили для меня очень многое. И девушка, наверное, даже не догадывалась насколько много.
— Элла, я же серьёзно! — в её голосе было не раздражение, а скорей мольба и я тут же перестала паясничать и серьёзно на неё посмотрела. — Понимаешь, — неловко начала она, устремив взгляд на пароход, — в своем мире я жила, как бы так сказать, словно под водой. Мне, казалось, я задыхаюсь.
" Здесь я задыхаюсь…" — вспомнились слова дяди Саши.
— Ты не подумай, у меня не такай уж и плохая была жизнь, но все время меня преследовало чувство, что я живу не своей, а чужой жизнью.
Всего один раз я пыталась заговорить с Лизой о том, что бы она сходила в свой мир на пару часов и предупредила, что с ней все хорошо своих родителей и друзей, ведь они должны волноваться. На что она ответила, что волноваться они не будут, так как она часто пропадает. И ответила она таким тоном, что я сразу поняла: об этом она разговаривать не хочет.
— Моя мама была гениально танцовщицей и держала школу танца и гимнастики, а отец был её фанатом, и многие годы добивался внимания и, в конце концов, она ему уступила. И с детства она учила танцевать меня. Мне это нравились, действительно нравилось, но все же такого фанатизма, как у моей мамы, у меня не было. И ещё мне хотелось рисовать. Я даже однажды поругалась с родителями и пошла учиться в художественную школу. Вот только у меня к этому не было никакого таланта, и это было так обидно! У меня в голове жили таким красивые картины, но я не могла перенести их на бумагу. В результате я вернулась к танцам. Ты не подумай, я люблю танцевать, но мечтала я совсем о другом. В результате я занялась фотосъемкой. Ты знаешь, что такое фотография? — Я кивнула, и она продолжила. — Маме это не нравилось, но я стояла на своем. Мы с ней часто начинали ругаться из-за того. Притом, я с двенадцати лет стала принимать участие в междугородских соревнованиях. И маме не нравилось, что я трачу свободное время не на тренировки, а блуждания по городу, в поисках красивых кадров. Когда мне исполнилось шестнадцать лет, она умерла, — голос у Лизы дрогнул. — Тогда я впервые приняла участие в международных дружеских соревнованиях "Танцы народов мира". Точнее не только я, а ученице маминой школы представляющие Россию. Мы заняли третье место, на втором была Белорус, а на первом Казахстан. Мама, несмотря на то, что хвалила нас за третье место, все равно была расстроена. Это я видела по её глазам. Отец, чтоб отметить, даже такую победу, купил нам путевки в Крым. И там она утонула. Судорога ногу схватила, и вытащить её не успели. — Она замолчала, отхлебнула напиток и продолжила: — Потом отец нашел нам новую учительницу… Марину. Знаешь, насколько моя мама была одержима танцами, но отец оказался в разы её одержимей. Он мне просто проходу не давал, заставляя тренироваться, тренироваться и ещё раз тренироваться. И ругались мы с ним сильно из-за этого. Когда при очередной ссоре он разбил мои фотокамеры, я не выдержала: собрала вещи и ушла из дома. Вначале жила у подруги, а потом мы с ним все обсудили и он согласился снять мне квартиру и кидать на карточку деньги, главное, чтоб я ходила на тренировки и принимала участия в соревнованиях. В общем, отношения наши испортились. А два года спустя, мне тогда было девятнадцать, он вновь женился, на той учительницы. В прошлом году у него родился сын — Вова. Ты не подумай, — она кинула на меня встревоженный взгляд, — я не хочу сказать, что у меня плохой отец. Он любит меня, и я с Мариной подружилась, и Вовчика люблю. Просто мне кажется, что отец любит меня только из-за того, что я его дочь… даже скорей, дочь своей матери. Я очень на неё похожа. Как личность, человек, я ему безразлична. Помню Марина, увидев мои фотографии, предложила мне выложить их в интернет… эээ, я потом объясню, что это такое. А отец услышал её, разорался, что она мне голову ерундой забивает, и вообще соревнования скоро, а мы тут время тратим в пустых разговорах… Э, черт! — вдруг воскликнула Лиза и взволновано сказал: — Я вообще съехала с темы, и словно жаловаться тебе начала, извини. Я ведь со всем о другое хотела сказать.