Вот почему Корвиум рушится у нас за спиной. Потому что он нам больше не нужен.
Дэвидсон уверял, что оставлять там гарнизон глупо. Бессмысленная трата сил. Эту крепость возвели для переброски солдат в Чок, на войну с Озерными. Раз война кончена, от Корвиума мало проку. Там нет ни реки, ни стратегически важных ресурсов. Только одна из многочисленных дорог, ведущих в Озерный край. Корвиум лишь ненадолго отвлечет противника. Он находится на территории, подвластной Мэйвену, и слишком близко от границы. Озерные могут нахлынуть без предупреждения, ну или Мэйвен вернется со свежим войском. Мы, возможно, победим, но ценой многих жертв. И ради чего? Ради полуразрушенных стен где-то в глуши.
Серебряные возражали. Естественно. Видимо, честь обязывает их противоречить всему, что сказано обладателем красной крови. Анабель твердила о «впечатлении».
– Столько крови пролито на этих стенах – и вы хотите бросить город? Да мы будем выглядеть полными идиотами! – сказала она, гневно обводя взглядом зал совета, и уставилась на Дэвидсона, как на сумасшедшего. – Кэл одержал первую победу, его флаг воздвигнут…
– Я нигде его не вижу, – сухо перебила Фарли.
Однако Анабель, не обращая на нее внимания, продолжала говорить с таким видом, как будто намеревалась превратить в щепки стол, за которым стояла. Кэл молча сидел рядом с ней, не сводя пылающего взгляда с собственных рук.
– Если мы бросим город, нас сочтут слабыми, – завершила старая королева.
– Мне безразлично, какими мы кажемся. Меня интересует только то, что есть на самом деле, ваше величество, – ответил Дэвидсон. – Вы можете оставить для защиты Корвиума собственный гарнизон, если угодно, но я заберу отсюда всех своих людей и всех бойцов Алой гвардии.
Анабель скривила губы, но промолчала. Тратить подобным образом собственных солдат она не намеревалась. Она села на место и отвернулась от Дэвидсона; взгляд королевы упал на Воло Самоса. Но и тот не предложил помощи. Воло Самос хранил молчание.
– Если мы покинем город, то оставим его в руинах, – сказал Тиберий, сжав кулаки.
Я хорошо помню эти побелевшие костяшки. И ногти, под которыми чернела грязь, а может быть, и запекшаяся кровь. Я внимательно смотрела на руки Тиберия, чтобы не смотреть в лицо. Эмоции старшего Калора слишком легко прочесть, а я всё еще не желаю их знать.
– Спецконтингент от каждой армии, – продолжал он. – Истребители Лероланы, гравитроны, бомбардировщики-новокровки. Те, кто умеет уничтожать. Заберите из города всё ценное, а потом превратите его в пепел и смойте остатки. Не оставляйте ничего, чем мог бы воспользоваться противник.
Тиберий говорил это, ни на кого не глядя. Наверное, трудно отдавать приказ об уничтожении собственного города, который он знал и который защищали его отец и дед. Тиберий ставит долг так же высоко, как традицию; оба идеала глубоко коренятся в его душе. Но тогда я питала к нему мало сочувствия – и еще меньше питаю теперь, когда мы летим в Пьемонт.
Для Красных Корвиум был воротами на кладбище. Я рада, что его больше нет.
Но, тем не менее, в глубине души мне тревожно. Корвиум еще горит перед моим мысленным взором, его стены рушатся от сокрушительных взрывов, здания разлетаются на куски, металлические ограды изгибаются, как змеи, дым ползет по улицам. Элла, один из наших электриконов, поражает неистовой синей молнией главную башню. Монфорцы-нимфы, могучие новокровки, призывают воду из ближайших ручьев и даже из реки, и обломки уносит в далекое озеро. От Корвиума не осталось ничего. Часть города провалилась, осев в туннели. Руины остались стоять в качестве предостережения, как древние каменные монолиты – с той разницей, что возникли они всего за несколько часов.
Сколько еще городов разделят ту же участь?
В первую очередь я думаю про Подпоры. Я почти год не видела деревню, где выросла. С того дня, когда я, под именем Мэриэны, стояла на палубе королевского судна, разглядывая берега Столичной реки, а рядом со мной стоял призрак. Элара тогда была жива, и король тоже. Когда мы проплывали мимо нашей деревни, они заставили меня смотреть на жителей, собранных под угрозой кнута или тюрьмы. Среди них были мои родные. И я смотрела на их лица, а не по сторонам. Домом для меня всегда были люди.
Огорчусь ли я теперь, если деревня исчезнет? Если никто не пострадает, но будут разрушены дома на сваях, рынок, школа, арена? Если Подпоры сожгут, затопят, или они просто исчезнут?
Не знаю.
Но уж точно есть места, которые должны разделить судьбу Корвиума и превратиться в руины. Мысленно я перечисляю их – и проклинаю.