— И что?
— Как ты знаешь, я встречался с твоим другом, капитаном Эддерли, — сказал Росс. — Не буду рассказывать о случившемся, но перед смертью он передал мне сообщение через своего приятеля, мистера Джона Крэйвена. Это не того рода сообщение, какое я был бы рад передать, поскольку не имею желания говорить с тобой об этом, но я не могу проигнорировать последнюю волю умирающего.
— И что? — похоже, Джордж не мог вымолвить и слова.
— Он велел передать тебе десять гиней.
Росс порылся левой рукой в кармане и вытащил десять монет.
— Зачем?
— Как я понимаю, он заключил с тобой какое-то пари и проиграл. Я понятия не имею, как это связано со мной, да мне и неинтересно. Но раз он попросил меня об этой услуге, видимо, связано. Это вполне в его духе.
Росс протянул деньги. Джордж взглянул на них, а потом на Росса. Выражение его глаз не изменилось.
Джордж взял деньги и пересчитал.
А потом швырнул все десять монет Россу в лицо и повернул прочь.
К счастью для всех, к Россу как раз подошел Джон Буллок, член парламента от Эссекса, он заметил случившееся и схватил его за руку.
— Спокойно, мой мальчик, спокойно. Достаточно одной стычки за сессию. Давайте не будем затевать новую.
Буллок в свои почти семьдесят лет был крепким стариком и не ослаблял хватку на руке Росса.
— Вы... видели, что произошло, — сказал Росс, поморщившись, когда больной рукой попытался стереть с лица капли крови. — Вы видели, что произошло!
— Да, видел. И сожалею о напрасной трате золота. Если позволите, я подберу для вас монеты.
— Я мог бы... — Росс запнулся. Он хотел сказать «Мог бы вызвать его на дуэль», но понял, что имеет в виду Буллок. Даже если его спровоцировали, вторая дуэль покончила бы с Россом.
Подошел еще один парламентарий и стал поднимать разлетевшиеся монеты. Оба протянули деньги Россу, который оцепенело пялился в переулок и вытирал лицо. Но он отказался взять гинеи.
— Это деньги Уорлеггана, — объяснил он. — Я их не возьму. Прошу, отдайте деньги ему. Я не смогу себя контролировать, если окажусь рядом с ним.
— Думаю, — миролюбиво заметил Буллок, — лучше пожертвовать их бедным. Мне не улыбается мысль пытаться всучить их одному из вас.
Дома Росс ничего не сказал Демельзе, а когда она спросила, откуда на его лице ссадины, ответил, что какие-то мальчишки дрались, когда он проходил по печально известному кварталу Маленькая Франция, и несколько камней угодили в него.
Вечер прошел тихо, каждый погрузился в собственные мысли и не желал ими делиться. Вся чудесная близость, всё счастье первой недели в Лондоне казались такими далекими, будто их никогда и не было.
Укладываясь в постель, Демельза спросила:
— Теперь ты в безопасности, Росс, как думаешь?
— В безопасности?
— От полиции. Прошло уже три недели. Если бы тебе собирались предъявить обвинения, то разве уже бы этого не сделали?
— Надо полагать.
— В точности так же сегодня сказала и Кэролайн.
— Я в долгу перед ней за эти заверения.
— Росс, тебе не следует говорить со мной с таким сарказмом.
— Прости. Конечно же, не следует.
— Что ж, я тоже в долгу перед ней за эти заверения, ведь исходят они, по всей видимости, не только от нее, но и от Сент-Эндрю Сент-Джона, адвоката, который знает, как работает закон. Он сказал, что главная опасность уже позади.
— Я рад.
— И я рада. Твоя рука заживает?
— Да.
Сейчас Росс был не в том настроении, чтобы заметить, насколько Демельза нуждается в его заверениях.
Легли они рано, но Росс долго не мог заснуть. Ему снились кошмары о Монке Эддерли — что тот превратился в огромную змею и разлегся в парламентском зале, извивается и плюется ядом. Кто-то закричал, и это оказалась Элизабет. Потом она и Демельза собрались драться на дуэли, и Россу пришлось встать между ними, чтобы этому помешать. Они выстрелили, и лицо и голову Росса осыпал град монет. А затем Джордж издевательски произнес: «Тридцать сребреников. Тридцать сребреников».
Он очнулся из тяжелого сна уже в разгар дня. Шторы еще были опущены, но перестук телег и крики на улице показывали, что он проспал. Демельза уже встала — ее место в постели пустовало.
Росс поднял голову и посмотрел на часы. Десять минут десятого.
Снаружи стоял такой шум, что он отдернул шторы и выглянул в окно. Продавец кроликов затеял свару с какими-то оборванными ирландскими поденщиками, которые пытались выменять на кроликов не очень свежую и, вероятно, ворованную рыбу. Когда им это не удалось, они решили сами взять необходимое. Вокруг матерящихся драчунов столпились зеваки: разносчики, лоточницы, слуги, подмастерья. Вне зависимости от исхода ни рыбу, ни кроликов продать уже было бы невозможно.