Сначала за дверью раздался какой-то шум, послышались голоса и топот ног. Потом голоса стали громче, и на гравийной дорожке под окном зацокали копыта. Элизабет встала и положила руки на спинку стула, ее лицо вспыхнуло. Вошел Джордж.
Он был в высоких сапогах и костюме для верховой езды табачного цвета, в дверях он передал плащ и шляпу слуге. Его волосы растрепались от ветра, и Джордж пригладил их рукой. На ветру его лицо тоже неожиданно раскраснелось.
— Вот как, — сказал он. — Всё семейство за обедом. Я опоздал?
— Ничего подобного, — ответила Элизабет. — Я велю всё принести обратно. Стивенс, Моррисон...
— Да, мэм.
— И Морвенна, — сказал Джордж, посмотрев на нее, после того как поздоровался с тещей. — Не рассчитывал тебя здесь встретить.
— Она просто зашла в гости, — отозвалась Элизабет. — Ну и денек! Что тебя привело в такую погоду?
— Внезапный порыв. И к тому же у меня есть кое-какие дела.
— Папа! Папа! Тебя не сшибло ветром?
— И Валентин, — саркастически произнес Джордж. — Какое счастливое семейство!
— Папа! Ты видел море? Оно громадное! Том и Беттина водили меня в бухту Тревонанс на него посмотреть.
— Я не был здесь почти полгода, — сказал Джордж, — а иногда присутствие хозяина оказывает благотворный эффект на слуг. — Он сел напротив Морвенны и огляделся. — Ох, нет, пожалуй, трески мне не нужно, Стивенс. И жареного мяса тоже. А гусь хорош?
— Я его не пробовала, — ответила Элизабет. — Отец...
— А? Что? Ах да, гусь вполне неплох. Хотя на Рождество нам понадобится птица побольше. В округе не так много гусей. Похоже, из-за дрянной весны они поздно вылупились.
— Папа! Говорят, с коттеджа Хоскина съехала крыша! Прямо как парик с лысой головы! Так Беттина сказала. Как парик с лысой головы!
— Ты живешь с леди Уитворт? — спросил Джордж Морвенну, не обращая внимания на мальчика. — Несомненно, жизнь с ней будет несладкой.
— Нет, — ответила Морвенна и умолкла.
— Папа!
— Валентин, — сказала Элизабет, — пожалуйста, не болтай так много за столом. Дай отцу немного покоя.
— Покой, — отозвался Джордж, — по-прежнему не глядя на Валентина, — это то, что мы начинаем ценить, только когда потеряем. Как веру, доверие и преданность.
Он приступил к еде.
— Кстати, о покое, — заметил мистер Чайновет, перебирая тощую бородку. — Я слышал, умер Джордж Вашингтон. Вот уж был занозой, каких поискать! А уж сколько самомнения! Что ж, полагаю, это конец целой эры. Как и конец столетия. Один Бог знает, что принесет следующее.
К будущему, которое он уже не увидит, мистер Чайновет относился недоверчиво.
Элизабет жестом велела дворецкому принести следующее блюдо для остальных. Это были вишневые пирожки, булочки, пирожные с яблоками и пудинг с изюмом, а также взбитые сливки, заварной крем и желе. Некоторое время обед сопровождался лишь завыванием ветра. Джордж разрушил тихую домашнюю атмосферу и выглядел королем, только что прибывшим к своим подданным. Все пытались вести себя как ни в чем не бывало, но никому это не удавалось.
Морвенна посмотрела на Элизабет, перехватила ее взгляд и сделала ей знак, что хочет уйти. Элизабет едва заметно покачала головой.
— Насколько я заметил, — сказал Джордж, — сад в запущенном состоянии. Чем занимаются слуги?
— Трудно поддерживать сад аккуратным в это время года. Да еще на таком ветру. Рядом с воротами отломилась еловая ветка.
— Нужно спилить всё дерево. Подмастерья прибыли?
— Вчера днем.
— Они обошлись мне в пятнадцать фунтов за каждого. Я подумал, что это слишком, ведь они из работного дома, но мастер сказал, что они способные.
— Похоже на то. Но одного из них, Уилкинса, я не приму в дом, потому что он не перенес оспу. Пусть ночует в деревне.
— Кстати, Джордж, — вставила миссис Чайновет, покопавшись в глубинах памяти и справившись с вышедшим из повиновения языком. — Ты знал, что малыч-шка Морвенна снова выходит замуж?
Морвенна в ужасе уставилась на старушку: до сих пор об этом даже не упоминали. Ей и в голову не приходило, что миссис Чайновет знает.
— Нет, — сказал Джордж, положил нож и глотнул вина. — Это может быть выходом из твоего затруднительного положения. И кто же он?
— Папа, — обратился к нему Валентин, — я кое-что нарисовал в альбоме, который ты купил мне в Лондоне. Нужно раскладывать бумагу ровно, а не то вся краска стечет. Я покажу тебе после обеда. Мама, можно мне выйти из-за стола?
— Нет, милый, не сейчас.
— Соединенные Штаты, — брякнул мистер Чайновет, очнувшись из полудремы. — Так они себя называют. Демократия. Ха! Но что об этом говорит их президент, а? А? Я вам скажу. Он говорит: «Помните, не существует демократии, которая не покончила бы самоубийством». Так он говорит. Как там его зовут? Забыл. Адамсон или Адамс, как-то так.