Джордж заглянул в темные глубины души и понял, что Элизабет говорит правду. Он взял себя в руки и попытался отделаться от гнева.
— Да, ты права, раньше мы уже справлялись с этой проблемой.
— И я так думала!
— Это малоприятная тема. Думаю, тетушка Агата наложила на наш брак проклятье, и...
— Агата? — резко обернулась Элизабет. — Тетушка Агата? Она-то какое имеет к этому отношение?
Джордж на мгновение погрузился в раздумья.
— Я не хотел тебе говорить...
— Думаю, сейчас самое время сказать, что бы это ни было!
Джордж по-прежнему колебался, кусая губы.
— Теперь это не имеет значения.
— Нет уж, скажи!
— Ну ладно. В тот вечер, когда она умерла, я зашел к ней сказать, что ей всего девяносто восемь, а вовсе не сто, как она объявила, и она напустилась на меня — наверное, от злости, от желания отомстить...
— Что она сказала?
— Она сказала, что Валентин — не мой сын.
Элизабет уставилась на него с перекошенным лицом.
— Так вот откуда всё это проистекает...
— Да. В основном... Целиком и полностью.
— И ты ей поверил! Поверил полоумной старухе?!
— Она сказала, что мы с тобой недостаточно долго женаты, чтобы ты успела родить ребенка в срок.
— Валентин родился раньше срока. Я упала с лестницы!
— Так ты сказала...
— Так я сказала?! Ты по-прежнему считаешь, несмотря на все мои слова, что с рождения Валентина я намеренно тебя обманываю? Что я не падала с лестницы, что я всё это выдумала, чтобы выдать Валентина за твоего ребенка, хотя это не так? Об этом тебе тоже рассказала тетушка Агата?
— Нет. Но наверняка именно на это она и намекала. А с чего бы ей выдумывать подобное?
— Потому что она тебя ненавидела, Джордж, вот почему! Она ненавидела тебя настолько же сильно, как и ты ее! Да и как могло быть иначе, когда ты только что разрушил ее планы на чудесный праздник по поводу столетия? Да она бы сказала что угодно, всё, что взбрело бы в голову, лишь бы навредить тебе перед смертью.
— Мне казалось, она тебе нравилась.
— Разумеется, нравилась!
— Тогда зачем же она сказала то, что могло бы разрушить не только мою жизнь, но и твою?
— Потому что желание навредить тебе в тот момент перевешивало всё остальное. Наверняка так и было! Жестоко с твоей стороны было придумать такое, чтобы разрушить ее планы...
— Я ничего не придумывал! Это правда!
— Но никому эта правда была неинтересна, кроме тебя! Если бы ты сначала посоветовался со мной, я бы попросила тебя ничего об этом не говорить. Устроили бы праздник, и все были бы счастливы, а через несколько месяцев тетушка Агата мирно скончалась бы, довольная своим величайшим триумфом. Но нет! Ты должен был сказать ей, мелко и дешево отомстить! Вот она и решила ответить, ударить тебя в спину единственным доступным ей оружием. Она ведь видела, как ты счастлив с сыном, как горд, что у тебя родился сын и наследник всего состояния. И она сумела всё разрушить. Вряд ли ей приходило в голову подумать обо мне или Валентине. Она лишь хотела отомстить тебе! И отомстила, правда? У нее получилось! — Элизабет резко рассмеялась. — Получилось куда лучше, чем она могла вообразить! Яд разлился по твоим венам и с тех пор тебя отравляет. Как же она тебе отомстила, Джордж, и всё из-за твоего мелкого и злобного триумфа! С тех пор каждый день твоей жизни был разрушен словами тетушки Агаты.
На лице Джорджа выступил пот.
— Будь ты проклята, да как ты смеешь говорить мне такое! Мелкий и злобный, так ты меня назвала? Мелким и дешевым. Я не потерплю подобные оскорбления! — Он развернулся, как будто собрался выйти из комнаты. — Я просто хотел выяснить ее истинный возраст, вот и всё. Этим Полдаркам ни в чем нельзя доверять.
— Она не знала, сколько ей лет!
— Подозреваю, что знала. — У двери он снова повернулся и подошел к туалетному столику. — А то, что ты сказала мне сегодня, Элизабет, не считая этих непростительных оскорблений, это неправда! Неправда, что Агата отравила мне жизнь после своей смерти. Элизабет, прекрати смеяться!
Элизабет прижала ладонь к губам, пытаясь сдержать смех, истерику. Она икнула, кашлянула и снова засмеялась. Потом ее вырвало.