— Любой, кто ввязывается в эту глупую игру, — дурак. Я заберу деньги!
Эми уставилась на него в изумлении. Он только что идеально сымитировал тетушку Беатрис!
Тетя Беатрис сказала почти то же самое в день, когда было зачитано завещание Грейс. Мимика была просто сногсшибательна. Так ее мог спародировать только тот, кто знал ее, и знал очень хорошо.
— Вы были там? — прошептала Эми.
— Был. Прятался и слушал из соседней комнаты. Голос моей старшей сестры может быть крайне раздражительным, как вам, наверное, известно.
Эми взглянула на Дэна. Он кивнул и пожал плечом.
Она покачала головой в ответ.
— Это все еще может быть просто трюком, — сказала она. — Он ведь мог изучить ее. Знаешь, понаблюдать за ней, как шпион, или снять ее на камеру, или еще что-нибудь в этом роде. И попрактиковаться в пародировании. Или, может, он разработал этот план вместе с ней…
— С Беатрис? — спросил Фиске Кэхилл.
— С тетей Беатрис? — удивился Дэн.
Мало того что они произнесли это в один голос, так еще с одинаково недоверчивым выражением лица. Эми была поражена этим открытием. Она так много раз слышала от людей о том, что похожа на Грейс. Мисс Элис заметила их сходство, хотя не видела Грейс на протяжении долгих лет. Теперь Эми наблюдала подобное сходство между Дэном и Фиске.
Они должны были приходиться друг другу родственниками.
Глава 22
— Мне так много нужно вам рассказать, даже не знаю, с чего начать, — сказал Фиске Кэхилл. — Но я сделаю все возможное. Вам ведь уже известно, что вы Мадригалы.
— Ага, и мы знаем, что это плохие новости, — сказал Дэн.
— Вовсе необязательно, — ответил Фиске. — Все зависит от вас.
— О, здорово, — продолжал Дэн. — Теперь все стало намного яснее.
На какую-то долю секунды Эми показалось, что Фиске улыбнется. Но он нахмурил брови и посмотрел очень серьезно.
— У Гидеона и Оливии Кэхилл было четверо детей, — сказал Фиске. Он остановился в ожидании.
Дэн и Эми переглянулись. Видимо, это было своего рода тест.
— Катерина, Люк, Томас и Джейн, — перечислила Эми.
Фиске кивнул в знак одобрения.
— Гидеон потратил состояние и всю свою жизнь на то, чтобы найти лекарство от чумы. Сыворотка, которую он создал, действительно защищает от чумы, но также имеет ряд неожиданных побочных эффектов. Хотя он и не знал об этом в то время, его сыворотка изменяет ДНК тех, кто ее принимает, даря им величайшие способности в любой сфере. В конце концов Гидеон дал каждому из своих детей часть формулы. Вскоре после этого он погиб при пожаре в собственной лаборатории. Все подозревали друг друга в поджоге, что раскололо семью. Каждый ребенок возглавил ветвь клана Кэхилл.
Пауза.
Дэн продолжил:
— Кланы Екатерины, Люциана, Томаса и Януса. Еще один кивок.
— Веками ветви вели неустанный поиск, сражаясь друг с другом в стремлении найти ключи к ингредиентам, с помощью которых можно было бы возродить как формулу, предназначавшуюся ветви, так и главную формулу, содержащую в себе секрет всех четырех. Но каждый раз, когда одна из ветвей была близка к разгадке, путь к успеху им пресекали.
— Мадригалы, — прошептала Эми.
— Именно поэтому все семейство так не любит их, то есть нас, — сказал Дэн. — Но почему для Мадригалов встревать в гонку за ключами стало главной целью?
Фиске ответил в свойственной ему манере.
— Эми, — сказал он, — могу я взглянуть на этот миниатюрный портрет?
Озадаченная, Эми извлекла портрет и передала его Фиске.
— Никто не знал, что во время пожара жена Гидеона, Оливия, была беременна пятым ребенком.
Он развернул портрет на всеобщее обозрение.
— Знакомьтесь, Мадлен Кэхилл, — сказал он. — Основатель линии Мадригалов.
Эми рассматривала портрет тысячу раз до этого, но сейчас ей казалось, что она видит его впервые. Это было невероятно — совсем неудивительно, что женщина с портрета была точной копией ее матери!
— Ваша прапра… Пожалуй, около двадцати двух пра… — прабабушка, — сказал Фиске.
— Так это она написала стихотворение, — заметил Дэн, указывая на шкатулку. — МК. Мадлен Кэхилл.
Фиске кивнул, аккуратно кладя портрет на стол. Откашлявшись, он продолжил:
— Оливия Кэхилл поначалу поддерживала мужа во всех начинаниях, особенно когда Гидеон пытался найти лекарство против чумы. Но она была страшно огорчена тем сумасшествием в семье, которое произошло из-за сыворотки. Все ее дети рассредоточились по всему свету в попытке восстановить формулу. Она осталась одна с ребенком на руках. Оливия была в ужасе о того, как развращает власть сыворотки. Она также отчаянно хотела вновь воссоединить семью, и, воспитывая Мадлен, Оливия привила ей понимание, что ничего нет важнее этого.