А вот другая картина. Человек идет по снегу. На нем облезлая солдатская папаха, короткий дырявый зипун, подпоясанный обрывком веревки. За пояс заткнут топор, за спиной - большая вязанка дров. Дороги не видно, человек по колено утопает в снегу. Метель взлохматила снежное поле, тугой ветер бьет в лицо. Человек отвернулся от ветра, видна его впалая щека, лихорадочный глаз с густой, покрытой инеем бровью, побелевший нос. Впереди за снежной стеной проступают мутные желтые пятна слабо освещенных окон. Самих изб не видно. Где-то, утонув в снегу, стоит изба этого человека. Там его, наверное, ждут, сгрудившись на остывшей печи, опухшие от голода ребятишки…
- Вот как раньше-то жили, - вздохнула за спиной Рябова старуха.
«Да, а мы уже и без телевизора жить не можем, - подумал Иван. - Ведь этот бедняк, наверное, революцию делал! Для нас, для того, чтобы мы хорошо жили. Вот и старуха до сих пор при деле состоит. А мы дождя боимся…»
Он посмотрел на Лязина. Тот сидел на корточках и, перекатывая с ладони на ладонь горячую картофелину, сосредоточенно дул на нее. «Вот такой небось и не помнит про революцию, а тоже в коммунизм собирается», - подумал Иван, и его вдруг охватила жгучая неприязнь к Лязину.
- А ну, вставай, пошли! - сердито сказал он Илье.
Лязин удивленно посмотрел на Ивана и не двинулся с места.
- Ты что, ошалел, что ли?
- Пошли, говорю!-уже с нескрываемой злобой проговорил Рябов и распахнул дверь. Лязин недоуменно пожал плечами, но, посмотрев внимательно на Ивана, торопливо сунул картофелину в карман и первым выскочил за дверь. Иван попрощался со старухой и тоже вышел.
Он шел быстро. Отставший было Илья вскоре догнал его и горячо зашептал:
- Вань, а Вань! Если спросят, где были, скажи, что по нужде отлучались.
Рябов промолчал. Илья вдруг заискивающе предложил:
- Хочешь я тебе портсигар подарю? Тот, что с богатырями…
Рябов остановился, резко обернулся и, схватив Илью за плечи, зло прокричал:
- Купить хочешь? Не знал я, что ты такой… - Он брезгливо оттолкнул Лязина и быстро пошел в сторону берега, откуда доносился глухой, сдержанный говор людей.
Ветер шумел верхушками деревьев, пробираясь в глубину леса, сердито шелестел последними, еще не опавшими листьями. Сверху сыпалась сухая снежная крупа, по лицу хлестали голые ветки, но Иван не ощущал ни холода, ни боли. Он шел, крепко сжав в кулаки засунутые в карманы руки, стараясь сдержать их нервную дрожь, удержать себя от желания обернуться и ударить Лязина. А тот, чуть поотстав, ворчал:
- День и ночь ишачим, а кто-то сейчас в тепле сидит, е девчонками под ручку разгуливает, - не унимался Илья.
Он не первый раз заводил подобные разговоры. Но раньше Иван как-то не придавал им значения. И хотя в душе он был не согласен с Ильей, но никогда не возражал ему. И не понять почему: то ли стеснялся, то ли боялся возразить - как-никак, а Илья имеет первый разряд по борьбе.
А теперь Иван вдруг почувствовал свое превосходство над Ильей. И ему неожиданно стало легко, он понял, что в его жизни произошло что-то очень важное, он перешагнул через какую-то грань.
МИНУТОЧКА
- Вымпел»? Соедините с первым.
- Одну минуточку, - телефонистка штаба бригады противолодочных кораблей Таня Наумова проверила, свободен ли комбриг, и сказала: - «Заря», первый вас слушает.
Убедившись, что абоненты разговаривают, Таня положила трубку и откинулась на спинку стула. Она знала, что разговор капитан-лейтенанта Гвоздева с комбригом будет долгим. Из командиров кораблей Гвоздев - самый молодой, и комбриг требует, чтобы он докладывал обо всем обстоятельно.
Чудак этот Гвоздев, даже не поздоровался. А ведь с того вечера пошла уже вторая неделя…
Раньше, до вечера, она ни разу не видела Гвоздева, потому что его корабль стоял где-то в другой бухте. Но Таня хорошо знала голос Гвоздева, как знала голоса почти всех своих абонентов. Гвоздев среди них был самым назойливым и сердитым. Если другие командиры умели терпеливо ждать, пока начальство освободится, то Гвоздев ждать не хотел, он требовал, чтобы его соединяли немедленно. Иначе он кричал:
- Сколько же можно? Я третий раз звоню! Слушайте, барышня…
И это «барышня» звучало как ругательство.
Даже неоновый глазок на панели коммутатора, когда звонил Гвоздев, мигал как-то торопливо и нервно.
Сам Гвоздев представлялся Тане человеком мрачным и злым. Она была уверена, что у Гвоздева бульдожье лицо с маленькими колючими глазками и квадратными челюстями- точь-в-точь такое, какими бывают лица бандитов в кинофильмах.