В том, что касалось драки, мне скрывать было нечего. Я выложил всё начистоту.
— Откуда нож взял? — спросил Гаврюшин, когда я закончил повествование о сегодняшних приключениях.
— Это неважно, — сказал я.
— В смысле, «неважно»? Спрашиваю, значит, важно.
— А я говорю, что тебе это знать не нужно. У меня есть дела на стороне, которые никого в роте не касаются.
— Ладно, я понял, успокойся. Где сейчас нож?
— Не с собой.
Гаврюшин потёр лоб.
— Вообще-то хреновые дела. Помнишь, ты спрашивал, сколько людей голосовало против твоего вступления в клан? Ну так вот, я голосовал против. Не, лично против тебя я ничего не имею. Я просто знал, что твои тёрки с «филинами» создадут нам проблемы. И что теперь делать? Войну с ними начинать?
— Зачем? Это моё личное дело, и я сам с ним разберусь.
— А вот и ни хрена подобного. Ты — член клана, другой клан напал на тебя. Как мы будем выглядеть, если не ответим? Головой думай, — Гаврюшин постучал себе пальцем по лбу.
— Я сказал своё мнение. Мне не нужна помощь. Остальное решайте сами.
— Ладно, по хер. У тебя, в любом случае, проблемы будут серьёзные. Ты унтер-офицеру нанёс увечье. Это трибунал без вариантов.
— Чего? — удивился я. — Какой ещё трибунал? Максимум штраф.
— А вот и не хрена подобного. В армии это — трибунал. Если тебя признают виновным, отправят в штрафное подразделение. Ты на офицера руку поднял — это очень серьёзно.
— Да ну. Что за бред? Меня убить, вообще-то, хотели. Что я должен был делать?
Меня расстроила эта новость. Чёртова спецшкола! Здесь всё не как у людей. Теперь мне светит какой-то трибунал за то, что я в целях самозащиты накостылял какому-то ушлёпку.
Гаврюшин поморщил лоб:
— В общем, я вот что думаю. Всё отрицай, понял? Я имею ввиду, про нож. Сколько там, говоришь, охотников было?
— Пятеро.
— Ну вот. Нож был у кого-то из охотников. Ты не помнишь, у кого, и не заметил, кто ударил. Всё вали на них. И напирай на то, что это была самозащита. На тебя напали, ты отбивался, но ножа у тебя никакого не было.
— Так и скажу, — согласился я, решив, что данный план выглядит вполне разумно.
Да и вообще, Марина не говорила о трибунале, а ей всё-таки виднее, какие могут быть последствия. Успокоив этим себя и пообещав Гаврюшину сказать директору всё так, как договорились, я отправился в комнату. Сигнал к отбою уже прозвучал.
К директору меня вызвали утром сразу после завтрака.
Я вошёл в кабинет. Передо мной за столом сидел здоровенный офицер с мясистым носом и лысеющей головой. На его позолоченных погонах красовалось по одной большой звезде, а обрюзгшее лицо не выражало ни единой эмоции. Оно было каменным.
На столе его стояли монитор и подставка для письменных принадлежностей, выточенная из камня. Рядом лежали кипа папок и серебряный портсигар.
Я поздоровался, как положено по уставу. Генерал-майор смерил меня тяжёлым взглядом.
— Мне доложили о вчерашнем инциденте, — размеренным басом произнёс директор. — Я хочу, чтобы ты рассказал о произошедшем. Говори честно. Враньём только хуже себе сделаешь.
Мне опять пришлось описывать события вчерашнего дня, но на на этот я придерживался той версии, о которой договорились с Гаврюшиным, дескать, ножа у меня не было, а унтера порезал кто-то из охотников, а кто именно, в пылу драки не заметил.
Директор слушал с каменным выражением лица, подперев голову пальцами правой руки и не отрывая от меня немигающего взгляда, а когда я закончил, произнёс:
— Потерпевшая сторона утверждает совсем другое.
— Ваше превосходительство, это вполне закономерно, — объяснил я. — У меня давний конфликт с несколькими курсантами из этой компании, и вероятно, они договорились сказать, что нож был у меня. Но это не так. Кроме того, должен напомнить, что в их компании у двух человек тоже были ножи.
— Угу. Ты знаешь тех охотников?
— Никак нет, ваше превосходительство. Я видел их впервые в жизни. Один представился князем Бельским.
— Нож был у князя Бельского?
— Никак нет, у другого. Я его не знаю.
— Ты сказал, что драку остановила некая графиня, владелица заведения, так?
— Верно, графиня… э… Сумарокова, кажется, — я действительно, забыл, какой фамилией представлялась моя кураторша. — Прошу прощения, ваше превосходительство, точно не помню.
— Она может подтвердить твои слова?
— Не могу знать, ваше превосходительство. Она подошла позже. Вам лучше обратиться к ней самой.
Пожалуй, это будет хорошо, если директор обратится к Марине с данной проблемой. Она ему и разъяснит, как надо поступить. Тогда все вопросы ко мне отпадут автоматически.