На удивление, собравшиеся посчитали, что Большеухий Лу совершенно прав, все одобрительно кивали и осуждали Сяо Мо, говоря, что не стоило подслушивать кино и еще и перепоказывать его другим. У Сяо Мо пылало лицо и рдели уши, ему нечем было оправдаться. Большеухий Лу потребовал, чтобы тот немедленно покинул территорию кинотеатра и катился чем дальше, тем лучше. И с такими словами он толкал Сяо Мо. Сяо Мо пытался толкаться в ответ, но он был не соперник Большеухому Лу, поэтому непрерывно пятился назад и наконец налетел на собственный велосипед. Деревянный холодильник опрокинулся на землю, пробка вылетела, мороженое сбежало из ящика и, едва упав на землю, немедленно растаяло. Сяо Мо, собрав последние силы, поднялся на ноги и обнаружил, что у него треснула мотня и прореха тянется до самой задницы. Сжав ноги, Сяо Мо подошел к Большеухому Лу и сказал:
– Я не вор! Я всего лишь не трачу деньги на просмотр твоего кино. Никогда не смотрел кино, за которое нужно платить.
– Не купив билет… и слушаешь фильму, умышленно подслушиваешь – значит, вор! Чтобы пьесу послушать, надо раскошелиться, и уж тем более фильму слушать! – Большеухий Лу свято верил в свою правду. – Во всем Даньчжэне ты единственный подслушиваешь мое кино! Откуда только взялся такой ворюга?
Я больше не могла смотреть на все это и сказала Большеухому Лу:
– Не только он, я тоже подслушиваю твое кино.
Но Большеухий Лу не отреагировал. Другие не принимали меня всерьез. Это потому, что я слишком тихо разговариваю.
Сяо Мо никак не мог противостоять могучему Большеухому Лу, он развернулся и, роняя слезы, принялся подбирать холодильник. Ему не хватало сил одному поднять велосипед. Я собиралась подойти помочь, но меня опередили несколько взрослых. Они помогли Сяо Мо.
Большеухий Лу не мог вынести чужих слез. Как только Сяо Мо заплакал, его сердце тут же смягчилось, иначе говоря, он сам понял, что слишком сильно обидел парня, и прямо перед всем честным народом сказал Сяо Мо:
– Кинотеатр для всех жителей города, и зрителям нужно мороженое. Я не могу так взять и все порушить, можешь продолжать продавать тут мороженое, но будешь затыкать уши ватой, чтобы фильму не подслушивать.
Большеухий Лу достал из кармана растрепанный комок ваты, разделил надвое, быстро скатал в маленькие шарики и сунул под нос Сяо Мо, резко приказав:
– Заткни уши и оглохни.
Большеухий Лу по-настоящему обижал людей. От его собачьей рожи прямо воротило.
Сяо Мо пошел на этот компромисс. На следующий день, когда начался сеанс, я увидела у него в ушах ватные шарики. Время от времени Большеухий Лу высовывал голову из угла, наблюдая за ним, и жестом приказывал забить вату плотнее. Люди просили Сяо Мо изобразить для них фильм, но тот указывал на свои уши и качал головой, имея в виду, что ничего не слышит.
Позже я поняла, почему Сяо Мо согласился на подлое условие Большеухого Лу – он хотел на каникулах заработать кое-каких деньжат. Кроме платы за следующий семестр он хотел скопить пятьдесят юаней на поездку на киностудию, чтобы посмотреть, как снимается кино. Он мечтал стать режиссером, снять много-много фильмов, а затем купить генератор, чтобы каждый вечер показывать фильмы, которые он снял, жителям деревни. Все это я подслушала, когда он рассказывал другим, а другие находили это глупым и смешным. Но я считала, что Сяо Мо – самый мечтательный человек во всем Даньчжэне. Вот только пятьдесят юаней были огромной суммой.
Так совпало, что я тоже усердно работала, чтобы скопить пятьдесят юаней. Как только у меня появятся эти деньги, я смогу сбежать из Даньчжэня, а он сможет пойти на провинциальную киностудию, и мы оба получим шанс изменить нашу жизнь. Надеюсь, он каждый день будет продавать много-много фруктового мороженого. Как только лето закончится, он отправится на провинциальную киностудию и увидит, как делается кино. А вернувшись из столицы провинции, начнет снимать свое собственное.
Я тоже любила кино. Ни разу не пропускала ни одного показа в кинотеатре нашего городка. Поначалу мне даже тратиться не приходилось – Жун Дунтянь проводил меня в кинотеатр через тайный лаз, о котором почти никто не знал. Лаз был длиной семь-восемь метров, и туда мог поместиться только кто-то маленький и худой. Летом начинались наводнения, лаз заливало водой, и по нему уже было никак не пробраться. Вода высыхала только к середине осени. Примерно за полгода я посмотрела двадцать три «бесплатных» фильма. Но однажды, выкарабкиваясь из лаза, я обнаружила перед собой какого-то человека. Я пару раз поторопила его, а он все не реагировал. Тогда я с силой толкнула его всей пятерней – и тут поняла, что ноги у него окоченели. Я испугалась и громко разревелась. От рыданий я вся распухла, я попыталась ползти назад – и не смогла. Я отчетливо ощутила, как сдавило грудь, и мне стало трудно дышать. Я поняла, что насмерть задохнусь в этой дыре и никто не найдет меня, даже когда мое тело окончательно разложится. По счастью, покойник, застрявший в лазе передо мной, оказался младшим сыном городского судьи Сюй Чжэнжуна, он пропал на целый день, и судья Сюй обратился к Жун Дунтяню. Жун Дунтянь и привел судью Сюя к лазу. Вот так меня спасли, а лаз наглухо завалили. Директор кинотеатра Лао Тянь, получив от судьи Сюя взбучку, в итоге он выместил злобу на нас с Жун Дунтянем, запретив нам отныне переступать порог кинотеатра.