Перед заходом солнца я поднялся на площадку и поставил палатку. Последние солнечные лучи освещали расселину, словно софиты сцену, скалы вокруг отбрасывали четкие, фантастические по очертаниям тени, было совсем тихо, и даже ветер, свистевший в ущелье, смолк. Наступила минута, которую я не забуду никогда в жизни. На мгновение показалось, что я нахожусь на другой планете. Прозрачный, ломкий воздух, загадочные развалины, абсолютная тишина… Это место уже не принадлежало нашему миру, оно было преддверием страны, лежащей за пределами пространства и времени. Помните, я излагал вам свою гипотезу о цивилизации, балансирующей на грани двух миров? Здесь проходила грань — и это чувствовалось даже физически. Пока позволял свет, я снимал все на камеру. Пленки потом погибли, но я уверен, что если бы даже с ними ничего не случилось, они мало что сказали бы зрителям. Там всюду была магия, понимаете меня? Настоящая магия очень древнего священного места. И не находясь там, не чувствуя этого каждой клеткой своего тела, каждой порой кожи, невозможно увидеть всю его завораживающую красоту. А я до сих пор закрываю глаза — и вижу…
Потом наступила ночь. При лунном свете пейзаж, окружавший меня, выглядел еще более нереальным. Только звуки вернулись — шумела внизу река, выл ветер. Я сидел возле небольшого костерка и глядел на амфитеатр. Туман, шевелившийся на его дне, стал голубовато-жемчужным. Тени от полуразрушенных ворот протянулись к самой моей палатке…
Он замолчал, и я вдруг отчетливо понял, что вижу перед собой не стол с двумя бутылками и тарелкой икры, а черные скалы, залитые серебряным светом, неясные очертания развалин вдалеке и — очень четко — металлический колышек палатки, вбитый в расщелину в камне в полуметре от моей ноги. Видение было настолько реальным, что я невольно протянул руку в направлении колышка. Пальцы уткнулись в ножку стола, и я очнулся.
— Как вы это делаете? — спросил я, чувствуя, что голос у меня сел и звучит неуверенно. — НЛП? Гипноз?
Он улыбнулся и отправил в рот еще один ломтик лимона, перепачканный черными пятнами икры.
— Магия, — в голосе его не было иронии, и это никак не сочеталось с усмешкой. — Что же еще? Вам понравилось? Хотите посмотреть еще?
Я сглотнул слюну.
— Нет. Рассказывайте дальше.
— На следующий день я начал готовиться к спуску. Забавно, но я с самого начала настолько доверял Вальверде, что даже не особенно удивился, увидев амфитеатр. Теперь то же самое доверие вынуждало меня принять определенные меры предосторожности — ведь что-то, таившееся в глубине загадочного сооружения, чуть было не погубило испанца. Я по-прежнему считал, что все дело в свойствах тумана, хотя опыт, проведенный накануне, как будто свидетельствовал против этого. Однако эти свойства могли проявляться только при большой концентрации газа, на нижних ярусах. Поэтому я сразу же надел противогаз, к неудовольствию своему обнаружив, что его толстое стекло здорово мешает обзору. Кроме того, я обвязал себя вокруг пояса крепкой веревкой — на тот случай, если я заблужусь в подземельях. Другой конец я примотал к полуразрушенной колонне у входа в амфитеатр. На шею я повесил фонарь, через плечо — видеокамеру, в руке держал винтовку. Замечательное зрелище. Он усмехнулся прежней жесткой усмешкой.
— На самом деле я предусмотрел не все и упустил самое главное.
Я воспользовался паузой и плеснул себе в бокал немного виски из принесенной им бутылки.
— Вальверде спасся потому, что у него был меч. А у меня не было даже ножа.
— Вы хотите сказать, что с вами произошло то же самое?..
— Терпение, старина. Кстати, вы еще не передумали насчет икры? Очень хочется показать вам маленький фокус… Ну так как?
— Ладно, — сказал я. — Только не тяните, у каждого слушателя есть своя точка кипения.
Я взял лимонный кружок и осторожно намазал его черной икрой. Откусил кусочек, прожевал. Вкус был совсем не плох. Я потянулся за бокалом.
— Дело в том, что лимон с икрой считается идеальной закуской для коньяка, — поучающим тоном заметил клиент. — Виски в данном случае совсем не подходит, а точнее, не соответствует стилю. И хотя вы нарушили последовательность и запиваете закуску, вместо того, чтобы делать наоборот…
Я сделал глоток. В тот момент, когда напиток обжег горло и скользнул в пищевод, мне стало ясно, что это не виски. Я ошеломленно уставился на свой бокал — вроде бы тот же самый. Отхлебнул еще немного, покатал во рту. Коньяк. Крепкий, хорошо выдержанный «Remy Martin» с присущей этому напитку грубоватой дубовой терпкостью и специфическим ароматом. Показалось — или действительно? — где-то среди слоев многосложного букета просочился горьковатый вкус миндаля.