Мария Адольфссон
Штормовое предупреждение
Набожный молится в тиши, грешник — против ветра, рыбак — в шторм.
First published by WahlstrÖm&Widstrand, Stockholm, Sweden
Published in the Russian language by arrangement with Bonnier Rights,
Stockholm, Sweden and Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden
© Maria Adolfsson, 2019
© Н. Федорова, перевод на русский язык, 2021
© ООО “Издательство АСТ”, 2021
Издательство CORPUS ®
Пролог
С легким отвращением она смотрит на мобильник. Отстраняется подальше, словно один его вид уже грозит опасностью. Встает, огибает кухонный стол и с порога заглядывает в гостиную. Потом поворачивает обратно. Снова огибает стол, стараясь не смотреть на телефон, как бы не замечая безмолвного призыва черного дисплея.
На полпути в переднюю замирает, пустым взглядом глядит в окно. Казалось бы, чего проще — оставить все как есть. Послушаться искусительного голоса, нашептывающего, что необходимости нет, что в самом деле не стоит. Что это неправильно. Голоса, который теперь набирает резкости, призывает ее к благоразумию, мол, иначе все пойдет прахом.
Она медлит. Оборачивается, косится на кладовку. Так и тянет просто достать бутылку красного, сесть перед телевизором и постараться забыть всю эту мерзость.
Разумеется, так было бы лучше. Было бы правильно.
И все же она знает, что скоро возьмет мобильник и сделает этот треклятый звонок. И если кто-нибудь о нем узнает, она останется без работы. А может, он обойдется ей и много дороже, если тот, кто ответит, воспользуется возможностью покончить с совсем другой проблемой. С ней.
Да, так неправильно, думает инспектор уголовного розыска Карен Эйкен Хорнби и берется за мобильник.
Совершенно неправильно, но это единственный шанс.
1
Месяцем раньше
Первый день Рождества
Всего-то несколько градусов ниже нуля, а жгучий воздух режет легкие, и она поневоле останавливается, переводит дух под защитой шарфа. Гертруд Стууб с ужасом осознает, что едва не чертыхнулась, и осеняет себя крестным знамением. Взгляд все более боязливо блуждает меж лесным участком, поднимающимся к гребню горы, и узкой гравийной дорожкой, по которой она идет. Раз-другой она бегло смотрит в другом направлении. В сторону того, о чем даже думать не смеет.
У тебя просто разыгралось воображение, думает она, чувствуя, как спазм в груди отпускает. Вообще-то он не обещал прийти, это ты решила, что он придет. И все же мечешься тут, как полоумная. Она заставляет себя еще немного постоять, подышать сквозь шерстяной шарф, потом спешит дальше по бугристой дорожке, где лужи застыли зеркалами предательского льда.
Слева высится склон с голыми стволами деревьев, за которыми виден голубой силуэт Гетрюггена. Склон крутой, неприступный для человека в ее годах. И в годах Фредрика. Вряд ли он настолько безрассуден, думает она, стараясь отогнать эту мысль. По другую сторону — еще хуже. В считаных метрах справа от дорожки там обрыв.
Нехотя она поворачивает голову. Пока смотришь вдаль, оно выглядит как обычное приветливое озеро, раскинувшееся под первыми утренними лучами бледного декабрьского солнца. Лесное озеро, подернутое тонким льдом. Но если всего на шаг-другой отойти от дорожки, вытянуть шею и глянуть вниз, стены карьера круто и беспощадно обрываются прямиком в черную глубину. Гертруд с дорожки не сходит. Ничто не заставит ее добровольно подойти к краю обрыва.
— Он ведь тут каждый день ходит, — вслух произносит она и пугается собственного слабого голоса и глухой тишины, поглотившей слова. Окликнуть его по имени она не в силах, не хочет услышать, как прозвучит возглас. Если он здесь, она так или иначе его найдет.
Здешние места ему хорошо знакомы, твердит она себе. Он точно знает, куда наступить, как и Сэмми. Оба, наверно, уже дома, он, понятно, сидит в тепле, на кухне, пьет кофе с остатками вчерашних шафранных булочек. Грешно ведь, а он и в ус не дует, не думает ни о царствии небесном, ни о преисподней. С него вполне станется. Нет, пойду обратно, хватит глупостей, думает Гертруд, бросая через плечо взгляд на проделанный путь. Хотя, поневоле признает она, теперь уж без разницы — что возвращаться, что идти дальше вокруг карьера, считай, одинаково далеко.
С тяжелым вздохом она продолжает путь в гору и вновь осеняет себя крестным знамением, проклиная в душе беспечность брата вообще и полное отсутствие благочестия в особенности. Фредрик в церкви нечастый гость, ей ли не знать, однако ж к рождественской утрене ходит всегда. Невесть по какой причине самые отъявленные безбожники, которые бывают в доме Божием разве только на свадьбу да на крестины, именно на Рождество спешат в церковь. Может, он попросту проспал.