– Тебя ведь не это беспокоит, – вмешался Стейнер.
– Если послушники попадутся в лапы Империи, из них так или иначе выбьют ответы. Которые приведут ко мне и команде. – Капитан вздохнула. – Но я же не могу держать их в плену на корабле вечно?
– Расскажи о Вираге, – попросил кузнец, стремясь сменить тему. Он не знал, как решить проблему Ромолы, и чувствовал угрызения совести за то, что привёл детей на фрегат.
– Этот город – столица Свингеттевея. В отличие от других республик они всегда поддерживали лояльные отношения с Империей. Официального гарнизона там нет, но…
– Солдат и Зорких там нет, – перебил Стейнер. – Они прибывают в Обожжённые республики только на время Испытаний.
Ромола закатила глаза, толкнув локтем Кристофин.
– Несколько месяцев на Владибогдане, и он превратился в эксперта по Империи!
Бывший пленник острова смущённо кашлянул.
– Ну, простите.
Обожжённые республики отчаянно цеплялись за свой суверенитет и не желали исполнять имперские приказы свыше необходимого.
– Так почему бы не высадиться на берег кому-то одному? – предложила Кристофин. – Разведать обстановку, так скажем.
– Верно мыслишь, – поддержала Ромола. – Таких умных девушек нужно брать в жёны, Стейнер.
Тот смущённо улыбнулся, почувствовав, как к щекам приливает краска, и крепче прижал к себе любимую.
– Всему своё время. Сначала нужно покончить с несколькими делами.
– Может, расскажешь о своих планах? – настойчиво поинтересовалась капитан. – Я не люблю сюрпризы.
– У меня было три недели, чтобы подумать над дальнейшими действиями, и хотя я до сих пор не могу поверить, что свободен…
– Так каков план-то? – повторила Ромола.
– Верно. План… Что ж, я собираюсь начать противостоять Империи, где возможно, и скрываться от преследования, когда потребуется. Постепенно об этом пойдёт молва, и, вполне вероятно, моему примеру последует больше людей.
– Мне ещё нужно рассказать всем о Владибогдане. – Кристофин бросила застенчивый взгляд на парня. – О том, как Империя забирает детей и вынуждает служить в своих интересах.
Он кивнул.
– Да-да, вот только мои таланты скорее относятся к развязыванию драк, а не в части убеждений, поэтому в первую очередь я планирую поднять восстание.
Стейнер надеялся получить одобрение пирата, но его рассуждения встретила тишина. Лишь всплески воды нарушали тягостное молчание.
– Это всё? – наконец заговорила Ромола, меряя его недоверчивым взглядом. – Хочешь ввязаться в заварушку и надеешься, что тебя не возьмут численностью? Ты всерьёз возомнил, что именно это вдохновит народ на восстание?
– Меня поддержат, – неуверенно возразил Стейнер. – Я отыщу Фельгенхауэр. С ней у нас больше шансов.
– Конечно… – Ромола медленно кивнула, но тревога в её глазах лишь усилилась.
Следующий час Стейнер провёл на палубе, строгая коряги и беседуя с Кристофин. С тех пор как он сбежал с Владибогдана, влюблённые редко расставались: каждую свободную минуту они шептались, рассказывая друг другу о пережитых злоключениях. Стейнер не мог удержаться, чтобы не целовать девушку, когда никто не смотрел. Вот и сейчас он не сводил с Кристофин глаз, изучая каждый изгиб её тела, каждый жест и выражение лица.
– Как было бы замечательно попробовать хоть что-то, помимо корабельных пайков, – мечтательно протянула дочь трактирщика, опираясь на край борта и глядя на береговую линию, где их ждал Вираг.
– Пожалуй, я и сам слегка устал от рыбы и сухих галет, – согласился Стейнер.
Кристофин одарила его улыбкой.
– Может, получится отыскать комнату в таверне, и этой ночью сможем побыть в одиночестве…
Судно было переполнено людьми, и среди храпа, болтовни, споров и других, менее приятных звуков, оказалось трудно найти даже минуту покоя.
– В одиночестве? – Стейнер вскинул бровь, медленно кивнул и расплылся в улыбке. – Идея прекрасная. Как по мне, я уже давно не наслаждался подобной роскошью.
Из наблюдательного пункта на мачте донеслось предупреждение о приближающемся береге, и судно немедленно ожило. С носа кроваво-красного фрегата Стейнер наблюдал, как люди спешили на верхнюю палубу. Первыми показались семеро послушников не старше тринадцати лет. Лица ребят сияли от воодушевления, воздух наполнился вопросами и пересудами. За последние несколько недель беглецы немного поправились, но по-прежнему напоминали огородных пугал. Стейнер задумался, скучали ли по ним их семьи или, наоборот, стыдятся запятнанной колдовской меткой репутации.