Кувырок вперёд. Одна мишень впереди, другая позади. Ещё два выстрела. Руки в стороны – по пуле ещё по паре мишеней. Рывок вперёд, на ходу выстреливая по три крайних патрона по цепочке мишеней по фронту.
Завторные рамы «кольтов» застывают в крайнем заднем положении. Нажимаю на кнопки выброса, и два пустых магазина с лязгом падают на пол.
– Неплохо, – звучит в динамиках голос Мартина. – Отдыхаем, Алекс.
Я нажал на клавишы завторных задержек, засунул пистолеты в подмышечные кобуры и двинулся к выходу из тренировочного зала.
За бронированной дверью меня встретил Мартин, с ходу протянувший бутылку минералки.
– Не идеально, – хмыкнул Мартин. – В SEAL, конечно, не возьмут, но вот в армию или полицию – хоть сейчас. Оторвут с руками.
Да смотрел я тут местные требования – ничего сверхъестественного. Я после армии вообще, пока меня мариновали с поступлением в универ, в ОМОН приходил устраиваться – так, чисто для прикола. С первого же раза все их безумные нормативы сдал, типа присесть пятьдесят раз на одной ноге, потом столько же на второй ноге, а потом ещё столько же на обеих. Тоже мне нормативы… У нас всю «духанку» на срочке старослужащие никого не били, но народ отжиманиями, приседаниями и подтягиваниями вкачивали так, что обычный водятел не хуже десантника был натренирован.
– Да я как бы не собираюсь… – хмыкнул я. – На кой ляд мне это надо?
– Тоже верно.
Мартин Уокер – это хозяин местного стрелкового клуба и по совместительству глава небольшого музея Американской Гражданской войны. Лет ему уже за сорок, а в прошлом он был самым натуральным «морским котиком» из американского спецназа SEAL. Воевал – Ливия, Афганистан, Ирак, награждён, а вот теперь на пенсии – списали из-за болезни. Какой – я уже не уточнял, о таком расспрашивать не принято – о таком рассказывают сами, когда захотят. Или когда будут готовы.
Мы поднялись из подвала, где были размещены два тренировочных зала и большой тир, наверх – помещение музея.
Музей мне нравился – небольшой, но насыщенный. Тут тебе и знаменитое боевое знамя Конфедерации, и звёздно-полосатый флаг унионистов-янки, который нынче является официальным стягом США. Образцы формы – синей солдат северян и мышиного цвета бойцов КША. Винтовки, револьверы, даже здоровенный шестиствольный «гатлинг» на оружейном лафете…
Уж не знаю, как так вышло, но в первое же моё посещение как-то мы с ним разговорились, и стал я сюда регулярно захаживать. А Мартин меня даже стал всяким приёмам стрельбы и боя учить – сказал, что от скуки.
В зале сидели Юлька со своей подругой, племянницей Мартина, – Иви. Такая же бойкая жизнерадостная девчонка, как и сестрёнка, только с русыми волосами, заплетёнными в два смешных хвостика. Что-то активно обсуждали – исходя из их постоянно меняющих интересов, это могли быть как динозавры, так и способ создания действующей модели вулкана.
Мы с Уокером вышли на задний двор – немного подышать воздухом. По пути нам встретился Линкольн Грант, спускающийся в тир со своим карабином, – тоже член стрелкового клуба. Обменялись с ним рукопожатиями и прошли дальше.
– Вот давно я хотел тебя спросить, Мартин… – решил всё-таки поинтересоваться я. Пусть и спустя столько месяцев, но лучше поздно, чем никогда, – не так ли? – А с чего ты вообще решил чему-то меня научить?
– Да так, – отмахнулся американец. – Захотелось просто.
– А если серьёзно?
– Серьёзно? – Уокер отнюдь не производил впечатления какого-то громилы. Похудее и пониже меня, с интеллигентным лицом, спокойный, вежливый, непьющий. На спецназовца он совершенно не тянул – так, на средней руки бизнесмена разве что. – Знаешь, что я вижу, когда говорю людям, что служил в SEAL? Это вот ты первый за очень долгое время сказал «о, американский спецназ, круто», а у остальных-то другое. У кого – страх, у кого – жалость, а чаще всего – презрение. Не знаю, как там у вас в России, а у нас армию больше не любят. Боятся, презирают, даже ненавидят – всё как после Вьетнама.
– И часто обоснованно. – Я тактом никогда не отличался, так что мне правду в глаза сказать – раз плюнуть. – Сколько там было нехороших случаев и на войне, и после возвращения в Штаты?..
– Да с этим я и не спорю, Алекс… – отмахнулся Мартин. – Но я-то тут при чём? Я ведь нормально служил – гражданских не стрелял, по женской части не марался, долг исполнял. Знаешь, в армию пошёл, когда в 98-м сюжеты про взрывы наших посольств увидел. Раньше как-то даже не задумывался, а тут мысль мелькнула – это сейчас они в Африке что-то взорвали, а вдруг и у нас что-то такое устроят? И что я тогда сделаю? Вот и решил сделать хоть что-нибудь…
– А всё-таки что насчёт меня?
– А сам-то чего согласился, а?
– Да так, – хмыкнул я. – Захотелось просто… Нет, ну прикольно же. У нас в школе тоже военная подготовка была – парни из ОМОН… ну, типа вашего S.W.A.T., нас потихоньку тренировали. Многие ходили, всем нравилось. У нас это сейчас в моде.
– Злобные комуннистические орды опять готовятся захватить мир? – тоже хмыкнул Мартин. – Шучу. Это, может, у наших старпёров-генералов холодная война ещё в башке сидит, а я-то знаю, кто настоящий враг – это террористы всякие, «танго». Знаю, потому что сам сталкивался. Сколько ни воевал – ни разу ни с китайцами, ни с русскими не сталкивался, а только с арабами всякими. И это уже не говоря о том, что самые-то главные враги вообще в нашем же Вашингтоне окопались…
– Опять за мерзких янки разговор начинаем? – хмыкнул подошедший сзади Линкольн, закуривая сигарету. – Благодатная тема.
– Нда, я-то раньше думал, что это ваше противостояние реднеков и янки – это так, ерунда… – заметил я. – Вроде как у нас жителей Москвы по всей стране любят, но воевать никто не думает.
– Так и было. Когда-то, – пожал плечами Мартин. – А сейчас… Это ведь даже не как раньше, когда на севере были янки, а на юге конфедераты. Сейчас вокруг одна сплошная Конфедерация, где большинство – рабы. А в правительстве – сплошные янки. Ты не думай, Алекс, свою революционную молодость я уже пережил – это у нас Линкольн вечно молодой и по КША сохнет.
– Юг подымется вновь! – шутливо козырнул Грант.
– А я вот историю поизучал, когда музей принял и много интересного узнал… И что унионистам в своё время именно Россия и помогла, когда свой флот в Нью-Йорк прислала – вот и не решили тогда ни Англия, ни Франция за конфедератов вступиться. И что до этого САСШ были единственными, кто Россию поддержал в этой вашей Крымской войне. Сам не поверил – ведь союзниками и друзьями были, получается. И во всех войнах потом союзниками были. «Каждый красноармеец, обороняющий свою советскую землю, убивая нациста, тем самым спасает жизни и американских солдат. Будем помнить об этом при подсчёте нашего долга советскому союзнику»[8] – каково, а? А как подумал – да ничего ж нового. Янки – это ведь не национальность, это стиль мышления. Лицемерный и продажный. Линкольн тот же вообще за рабство был, а не против, и с Конфедерацией воевал чисто из-за экономических причин… Конфедерацию продали, союз с русскими продали, теперь даже самих американцев продали. А что дальше? Это сейчас кажется, что мы уже достигли дна, но что, если завтра к нам постучатся откуда-то снизу?
Глава 9
Кэмп-Вайпер, Ирак, 2021 г.
Киплинг говорил, что отпуска нет на войне, но он просто не видел колониальных конфликтов в исполнении современных Штатов. Не война, а сплошное приключение, как говорится. Или, что вернее, – работа. Ну, по крайней мере, её пытаются показать таковой – с распорядком дня, выходными, отпусками и так далее.
В реальности, конечно, хрень какая-то получается, а не работа, но все продолжают делать вид, что вся эта хрень была задумана изначально.
Но кофе в кофейных автоматах всегда имеется, первейшие признаки оккупации – «Макдоналдсы» – работают, в столовой всегда есть чистые салфетки, пиво и яблочный пирог. Вот только с куревом показательно борются в рамках войны за здоровый образ жизни.
8
Фрагмент реального заявления председателя объединённого союза швейников Нью-Йорка после завершения Сталинградской битвы.