— Мне это надоело, агент, — глухо произнёс здоровяк и наставил на Махоуни ствол пулемёта. — Говори, что тут, нахер, происходит!
Боевики моментально повскакивали на ноги и направили оружие на Дойла, а заодно и на нас. Мне и парням не оставалось ничего другого, кроме как тоже вскинуть оружие.
Цээрушник наградил пулемётчика смешанным взглядом, в котором явственно проглядывали насмешка, презрение и усталость. Затем перевёл взгляд на меня.
— Ну и дисциплинка у тебя в подразделении, сынок, — хрипло хохотнул агент, скатывая штанину обратно.
— Мы же наёмники, сэр, — бесстрастно ответил я, держа на прицеле одного из боевиков. — Но я присоединяюсь к вопросу моего подчинённого — что здесь, нахер, происходит? Сэр.
— Четверо нормальных солдат на моей стороне мне совсем не помешают, так что убивать я вас, пожалуй, не буду… — агент на мгновение прикрыл глаза. — Во всяком случае, пока. Опустить оружие, сукины дети! Всех касается!
Первыми, после некоторого промедления, стволы начали опускать боевики. Затем это сделали и мы. Но осадочек остался… А это удовольствие из последних — драться на стороне тех, кому не доверяешь сам и кто не доверяет тебе.
— Хотите ответов? — произнёс Махоуни поднимаясь на ноги и откидывая барабан револьвера вбок для перезарядки.
Нажал на стержень эжектора, и россыпь крупных золотистых гильз со звоном упала на покрытый песком пол. Агент начал по одному доставать из кармана патроны и засовывать их в барабан. Мой взгляд почему-то зацепился за несколько грубоватые серебристого цвета пули.
— Отойдём, — махнул мне Махоуни, отходя в сторону и продолжая заряжать оружие.
— Я задал тебе вопрос, агент, — нахмурился Дойл, поглаживая рукоять пулемёта.
— Моему терпению тоже есть предел, — буркнул Махоуни. — Поэтому лучше не ищи его, сынок. Я расскажу всё твоему командиру, а уж он доведёт информацию в части тебя касающейся.
Мы с агентом поднялись по лестницу и вышли в небольшой холл какого-то здания, в подвал которого мы попали.
— Есть сигареты, сынок? — поинтересовался Махоуни, запрыгивая с ногами на стойку ресепшена. — В этом грёбанном городе напряги с водой, едой, патронами и топливом, но самый большой напряг — с куревом… Чёрт, я уже месяц без сигарет сижу! Знал бы ты, что это за пытка…
— Не курю на задании, — равнодушно ответил я, прислоняясь к стене и держа автомат поперёк груди. — И я не особо настроен говорить о сигаретах.
— Ну да, ну да… — хмыкнул агент. — Для начала — что ты знаешь? Ну, чтобы не объяснять уже известное тебе по два раза…
— Около трёх месяцев назад в Кувейт был выведен 2-й полк 12-й пехотной дивизии. Прозвище — «Штормовые стражи», командир — полковник Фрэнсис Коннорс. В то же время Буря Тысячелетия накрыла Кувейт, практически полностью уничтожив страну. Связь со «стражами» и с Кувейтом вообще прервалась, немногочисленные вырвавшиеся беженцы не сообщили ничего толкового. Неделю назад были приняты два сигнала — один от полковника Коннорса, второй… Непонятно от кого и довольно странный. Нашу группу направили для вашей эвакуации. Или если вас эвакуировать бы не получилось, нам следовало эвакуировать какие-то ваши документы.
— Что вы поняли, попав в Кувейт?
— Что здесь творится… какая-то чертовщина. В городе война, «стражи» вообразили себя чуть ли не хозяевами города и, похоже, что воюют с какими-то агентами ЦРУ… Да и… — я вспомнил о всех этих странных созда… противниках, которые напали на меня, убили Кирка и много кого ещё. — Бардак тут у вас, короче. Это всё.
— То есть вам было приказано забрать отсюда меня или мои документы? — прищурившись, уточнил агент.
— Да, — я почувствовал лёгкое раздражение. — Я же это сказал.
— Ясно… — Махоуни задумчиво почесал нос. — В таком случае слушай, сынок, что именно за бардак творится… Но прежде чем я отвечу на твои вопросы, ответь на ещё один мой вопрос — последний.
— Я вас слушаю.
— Скажи, сынок, ты веришь в демонов?
Моё раздражение стремительно росло.
— Сэр, что за дебильные вопросы?
— Скажи — веришь или нет? — без тени улыбки повторил Махоуни.
— Да какое вообще это имеет…
— Да или нет?
— Нет. Довольны? Я не верю ни в какую потустороннюю херню, если вам так хочется это узнать.
— У меня для тебя неоднозначные новости, сынок, — хрипло расхохотался агент. — Тебе придётся поверить в демонов, сержант. Ведь теперь ты среди них!
И Махоуни вновь зашёлся хриплым полубезумным хохотом, за который мне тут же захотелось его пристрелить на месте. И доложить потом командованию, что агента ЦРУ эвакуировать не удалось.
30
— Я прибыл сюда восемь месяцев назад, — произнёс Гектор. — Если тебе интересно — руководил тренировочным лагерем. Готовил повстанцев для войны в Сирии. Не думаю, что для тебя будет откровением, что придурки в Лэнгли и Пентагоне снова решили задружиться с Аль-Кайедой и её прихвостнями…
Мне это было неинтересно. Ни капельки. Я предпочитал не лезть в такие дела, после которых мне либо сделали бы предложение, от которого я не смог бы отказаться, либо вскоре погиб бы в какой-нибудь мутной автокатастрофе, к примеру.
— Со «стражами» поначалу я вообще никак не пересекался. Они — армейцы, готовились к выводу в Штаты после изматывающей годичной командировки в Ирак. Мы — инструкторы, тренирующие бойцов террористической армии ЦРУ. Согласись, сынок, у нас было мало точек соприкосновения?
Твою разведывательную мать, мне это вообще побоку. Хотя… Мели Емеля — твоя неделя, может, и сболтнёшь что-то, чего не хотел бы говорить… Хотя, вряд ли, конечно. Агенты ЦРУ, которые прямым текстом говорят, что тренируют террористов, лишнего обычного не сбалтывают.
— А потом пришла Буря, — Махоуни дёрнул щекой. — И это было охренеть, как паршиво. Я такой задницы не помню со времён… Да вообще не помню. Ветер такой, что обдирает краску с машин и кожу с лица. За пару часов широкая улица полностью засыпалась песком, за сутки — засыпало и дома вокруг, превращая всё вокруг в пустыню. Местные шишки сначала думали отсидеться и переждать, как и все бури до этого. А когда это начало длиться уже больше недели, они попытались проскользнуть в одно из окон и выбраться из города по воздуху… Не вышло. Теперь тут полно упавших самолётов.
— Море? — спросил я.
— Тоже не получилось, — покачал головой агент. — Буря отодвинула береговую линию на пару миль в море — почти все корабли теперь лежат в пустыне.
— Ничего себе…
— Из-за упавших самолётов кое-где начались пожары, а сочетание ураганного ветра и авиационного керосина оказалось не хуже вакуумных бомб. Начали выходить из строя электростанции, а следом за ними — и система водоснабжения. Начался хаос. Местные военные обезьяны начали разбегаться как крысы с «Титаника», а местные гражданские обезьяны кинулись грабить всё вокруг. Ну, из благих побуждений, естественно — крысам хотелось пить и есть. Потом дошла очередь до складов с оружием. Потом началась война. Местных подохло… А, хрен его знает, сколько подохло. Сами они друг друга не считают, а нам это и подавно в хрен не упёрлось.
— Прямо постапокалипсис какой-то, — заметил я. — Но это, в принципе, понятно и ожидаемо. Лучше скажите — как так вышло, что вы теперь на стороне местных и против «стражей»? Какого хрена американцы убивают американцев?
— Сынок, ты так говоришь, как будто это что-то необычайное и странное, — хохотнул Махоуни. — Вспомни, кто ехал в Новый свет за лучшей жизнью? Всякое отребье, каторжники, религиозные фанатики… Думаешь, из этого дерьма могла получится конфетка нормальной нации?
— Вы не патриот, — ухмыльнулся я.
— Быть патриотом в ЦРУ? — ухмыльнулся агент в ответ. — Я псих, сынок, но не настолько. Просто так я могу набивать свой карман и утолять собственную жажду насилия под прикрытием красивых лозунгов… Шучу! А, может, и нет… И на будущее — я не за местных. Эти бородачи, что со мной — не местные. Саудиты, иорданцы, палестинцы, чеченцы… Им без особой разницы — резать ли местных, американцев или ещё кого.