— Хочется надеяться, что его участь нас не постигнет, — со вздохом произнес Вернер.
Обермайер, ничего не ответив, вновь углубился в изучение карты.
— Из Борисова дальше до Орши. Там окончательная разгрузка.
— Надеюсь, туда мы доберемся.
— Бесспорно доберемся. По всему участку пути охрана из болгарских частей в пулеметных гнездах. Неприятности начнутся за Оршей. Там Советы постоянно проникают через нашу оборону, да и партизаны прибавляют головной боли. В лесах в районе Горок действует партизанское соединение, хорошо вооруженное и численностью до батальона. Кстати — ты ничего не слышал о предстоящем нам загадочном задании?
— Понятия не имею. Барт словно воды в рот набрал. Хотя, скорее всего, он и сам ничего не знает.
Обер-лейтенант Вернер одернул щеголеватый, ладно сидевший на его образцовой фигуре френч.
— „Не торопись познать ужасы“, — процитировал он неизвестно кого. — Так когда мы все-таки выступаем?
— Согласно самому последнему приказу — завтра в 7 утра, — с улыбкой сообщил Обермайер. — Так что если еще не попрощался со своей вдовушкой, поторопись. Или уже попрощался?
— И да и нет. После нее у меня долго никого не будет, как мне кажется, — недовольно проворчал Вернер.
Но решил остаться и даже явился на построение своей 1-й роты.
Это построение было воспринято всеми как последний довод в пользу того, что все очень и очень серьезно. Обер-фельдфебель Крюль ровно в 20.00 появился перед выстроившейся 2-й ротой. На поясе висел только что полученный „08“, сам он был в каске и брюках, заправленных в высокие надраенные до блеска сапоги. В общем, вид у Крюля был воинственный.
Рота выстроилась походным порядком: при ранцах, одеялах и палатках в скатку. Вместо оружия, правда, у каждого на поясе висела лопатка. На мундирах — ни погон, ни петлиц. Серая, обезличенная масса, выстроившаяся в три шеренги. При команде „Равнение — на-лево!“ все синхронно повернули головы в нужную сторону.
— 2-я рота в составе 24 унтер-офицеров и 157 рядовых, шестеро в медпункте, трое откомандированы, построена, — крикливо отрапортовал обер-фельдфебель Крюль. Обер-лейтенант Обермайер, отдав честь, оглядел выстроившихся.
Стоявший в первой шеренге рослый полковник фон Бартлитц был бледен, лицо как всегда неподвижно и безучастно. За ним стоял майор — как же его фамилия? — смельчак, каких мало, кавалер Рыцарского креста, сделавший молниеносную карьеру. Шванеке и Видек стояли с равнодушным видом, как почти все остальные. Большей частью рота состояла из людей опытных и обстрелянных. Они все прекрасно понимали, им было крайне трудно запудрить мозги. Они понимали, куда и на что шли, и никаких иллюзий на этот счет не питали. Однако и в них, как в каждом, где-то глубокоглубоко тлела едва ощутимая искорка надежды: а вдруг пронесет… Где-то на левом фланге чуть ли не самым последним стоял Эрнст Дойчман, на руке повязка с красным крестом, у ног медицинская сумка. Врач в роли помощника санитара! И перед тем, как обратиться к солдатам роты с краткой речью, обер-лейтенант Обермайер вдруг со всей отчетливостью осознал всю абсурдность происходящего: опытные высокопоставленные офицеры, знавшие куда больше, чем нынешние выскочки, зачастую командовавшие армиями, ждали здесь отправки на фронт в статусе солдат штрафбата, а по сути — пушечного мяса. А ведь специалистов их уровня отчаянно не хватало. Но им отвели роль преступников, непригодных ни для одной армии мира. Врач с санитарной сумкой, и это в период острейшей нехватки квалифицированного медперсонала. В чем же все-таки дело? Что-то явно не стыковалось, но что?
Но Обермайер заставил себя сосредоточиться.
— Солдаты! — во весь голос обратился он к роте. — Вы все знаете, что нам предстоит переброска в Россию. Думаю, мне нет нужды объяснять вам что к чему. Но мы с вами выполним свой долг везде, где бы нам ни пришлось оказаться. Завтра утром в 7.00 мы выступаем. Первым выступает 3-й взвод. Его задача — подготовить товарные вагоны до прибытия остальных. Кроме того, мне потребуется два человека в вагон-кухню. Бартлитц и Феттеринг, выйти строя!
Гауптман Барт, наблюдавший за построением на плацу из окна канцелярии, отошел в глубь помещения. Перед выстроившейся 1-й ротой подобную речь держал обер-лейтенант Вернер. Как всегда элегантный, подтянутый он, хорошо поставленным голосом вдохновлял на подвиги вверенное ему подразделение. В лучших армейских традициях. Что значит добрая юнкерская выучка! А этот Обермайер, подумал Барт, слишком много думает. Чего стоит эта его очередная выходка с отправкой Бартлитца и Феттеринга на кухню! Будто рассчитывает таким образом избавить их от пули на передовой! Самая настоящая дурость! По плацу потянулись первые грузовики с обозом батальона, направлявшиеся к железнодорожной станции.