Во время разговора к ним от КП подошли замполит и начальник штаба. Тепло поздоровались.
– Так, пойдём-ка на КП, чайку попьём, там ты нам всё подробно и расскажешь, – предложил замполит, дружески хлопнув Андрея по спине.
– Правильно, – подытожил ком.полка, – но сначала пусть в сан.часть сходят, надо, чтобы врач их осмотрел.
– Да ничего у нас уже не болит! – выступила вперёд Агния, – так… синяки да шишки! Всё уже давно зажило!
Весь ком.состав полка дружно посмотрел на её лётный комбинезон, дырявый и со следами запёкшейся крови – вид её никак не вязался со сказанными ею словами.
– Да это не её кровь! – быстро нашёлся Андрей, придя ей на помощь, – то есть, есть и её, но совсем чуть-чуть, а всё остальное – это когда мы убитых танкистов из танка вытаскивали, вот тогда и испачкались! И порвала она комбез тогда же, вот! И это… – он с надеждой посмотрел на замполита, – уж очень чаю хочется! Промерзли, как цуцики…
Замполит повернулся к командиру полка:
– Ну, а что, Михалыч? Чего их мучить-то? Может, ну её, к лешему, сан.часть эту, а? Успеют ещё! Может, сразу чайковского?
– Лады, – махнул рукой майор Беляев, – чай, так чай! Заодно и обскажете, что там да как, да как вы на танке воевали, да где вы это чудо немецкое затрофеить сумели! – он кивнул на стоявший неподалёку «Шторх», облепленный любопытными.
***
На огонёк подтянулся и новый особист, капитан Засохин, небольшого роста, жилистый мужик с серыми внимательными глазами. В разговоре он особо не участвовал, а по большей мере сидел, слушал, и наблюдал за вернувшимися с того света.
Андрей кратно пересказал обстоятельства того, как их подбили, про немецкий танк, раздавивший их Ил-2, про героический экипаж нашей тридцатьчетвёрки, ценой своей гибели спасший их от смерти, про единственного выжившего из экипажа механика-водителя. Про то, как им пришлось на время стать танкистами, и про то, как они навели шорох в селе, занятом немцами, попутно вынув из петли Антонину. Рассказал про сожжёных фашистами жителей деревни, мимо которого они проезжали, и про оборону села Городище, и про то, как пришлось принять бой с превосходящими силами фашистов. И конечно, он умолчал про те страшные осколочные ранения, которые получила Агния, про то, как она закрыла его, приняв в себя крупнокалиберную пулю из противотанкового ружья, и про то, каким образом она смогла уничтожить столько немецких танков.
Пока Андрей рассказывал, из столовой принесли свежие, румяные, с пылу-с жару, горячие пирожки с повидлом. От их дурманящего аромата у вновь прибывших потекли слюнки и заурчало в животах.
– Давайте, давайте, подкрепляйтесь! – нач.штаба пододвинул большую тарелку с пирожками поближе к Андрею, Агнии и Антонине. Все трое дружно накинулись на угощение.
– А расскажи-ка, девица-краса, как же ты ехала к месту службы, а угодила к фрицам? – внимательно глядя в глаза Антонине, и мягко улыбаясь, спросил замполит.
Антонина чуть не поперхнулась пирожком, с трудом проглотила, но в этот момент в голове у неё как будто пощекотало мягкой лапкой, она сразу же вспомнила всё то, что ей положила в память Агния, когда они летели на самолёте, и Антонина тихо ответила:
– Я опоздала, и машина, на которой можно было в полк уехать, ушла…
– А чего опоздала?
Она смутилась, и глядя в пол, тихо ответила:
– Живот прихватило… и я пешком пошла.
– И долго шла?
– Не очень. Машина остановилась, там дядька пожилой был. Садись, говорит, дочка, подвезу. И мы поехали…
– А дальше?
– А дальше: ехали, ехали, всё никак не приедем, метель началась, ничего впереди не видно! Я уже беспокоиться стала, а тут раз! И немцы нам навстречу! Целая колонна, танки! На повороте, их даже не видно было, а ихний передний танк нашу машину прямо в мотор с разбега и ударил. Машина от удара в кювет слетела, набок упала…
Все присутствующие молча смотрели на неё, и ждали продолжения. Она судорожно вздохнула, и сглотнув, продолжила:
– Водителя, дяденьку того старого, сразу застрелили, из автомата: тра-та-та, и всё… – она замолчала, видимо, вспоминая своего деда, и всхлипнув, продолжила: – а меня хотели… того-этого самого… А я драться с ними стала… Я палкой их троих прямо по бошкам… А они меня прикладами! И ногами!
Она, пытаясь совладать с готовыми брызнуть слезами, замолчала на несколько секунд, но несколько раз глубоко вздохнув, продолжила:
– Избили, и повезли с собой в какую-то деревню… – она опять замолчала, с трудом совладала с готовыми брызнуть слезами, и продолжила: – собрали народ, кто в деревне жил, и стали вешать… Меня.