— Держи её!! — это уже в сторону Паши.
— Да держу же! — ответил тот чуть не плача, отвернувшись в сторону и зажмурив глаза.
Выдернул, выдохнул. Из раны толчками шла кровь. Но с каждым ударом её сердца струйки крови становились всё тоньше и тоньше, и наконец, совсем иссякли. Раны на животе стали медленно затягиваться.
— У тебя есть, чем её перевязать-то? — всё ещё отвернувшись, прохрипел Паша-танкист.
— Не надо меня перевязывать! — она, вся побледневшая, в упор посмотрела на Андрея, — остался ещё один осколок. Ты должен его вытащить!
Пот из под шлемофона буквально лился водопадом. Весь комбез пропитался им насквозь. Андрей вытер пот, застилавший глаза:
— Вытащу. Где он?
— Он там, ниже — она показала глазами вниз.
— Где там? — переспросил он, посмотрев вниз, на её окровавленный низ живота, и холодея от страшной догадки.
— Да, там, внутри, — она закрыла глаза, — спускай ниже комбез и вынимай осколок.
Трясущимися руками он спустил ей комбез ниже бёдер. На ней остались только кальсоны, насквозь пропитанные кровью. Её кровью.
— Снимай, чего застыл? — глаза её бешено смотрели на него в упор.
Как в дурном сне, ощущая, что руки действуют помимо его сознания, он стянул с неё и исподнее. От непривычного и фантасмагорического зрелища невольно зажмурился: её красивые, голые бёдра так неестественно смотрелись на этой грязном брезенте, положенном на землю, перемешанную со снегом.
— Так хватит? — он не узнал свой голос.
Она с трудом подняла голову:
— Хватит… У меня осколок там… справа… внизу… сбоку.
— Господи, да где же?! — он в панике уставился на небольшой тёмный треугольник внизу её живота, весь покрытый сгустками начавшей сворачиваться крови.
— Там, где находится аппендикс… — тяжело дыша, она приподняла голову, — справа, в самом низу… Что, анатомию в школе… не учил? Лезь туда… и нащупай там… осколок.
Андрей стиснул зубы, кивнул и молча стал отмывать снегом с этого места сгустки крови. Он увидел входное отверстие — оно было с рваными краями, и очень большим, как приоткрытый рот. Только что отмытая кожа вокруг отверстия снова обагрилась кровью, толчками выходящей из страшной раны…
Собравшись с духом, лейтенант решительно сунул в неё концы узкогубцев… Он держал инструмент осторожно, самыми кончиками пальцев, целиком полагаясь на тактильные ощущения: вытащив из её тела уже два осколка, он понял, как чувствуется момент касания об осколок кончиками инструмента.
Осторожно задвинул их прямо, на пару сантиметров, чуть-чуть пошуровал ими вправо и влево… сделал пару движений вверх и вниз… Ничего!
— Дак это… я инструментом-то… ничего не чувствую… — Андрей совсем растерялся, — нет там ничего…
— Да там он! Там!! Просто очень глубоко! — она в исступлении почти орала на него, — да не нащупаешь ты его своей этой железкой! Короткая она! — она расширила глаза и с надрывом крикнула: — пальцами лезь!! Нащупаешь его, поймёшь, где он сидит, тогда железякой этой его и подцепляй! Понял?!
Подавляя накатывающие на него приступы дурноты, и с трудом удерживая себя от потери сознания, он трясущимися пальцами полез в скользкую от горячей крови живую плоть.
— Глубже… ещё глубже… — как сквозь вату он слышал её указания, и когда пальцы до самых костяшек погрузились в мягкую, тёплую, располосованную осколком глубину, кончик осколка царапнул по ногтю.
Осколок оказался совсем не там, где ему положено было быть, а гораздо выше и правее. И он был большой, очень большой — раневой канал был очень широким. От мысли, что такого размера осколок просто перемешивает внутренности человека в кровавый фарш, у Андрея помутилось в голове, и он чуть не потерял сознание.
Но он отдышался, взял себя в руки, и старательно выгнав из головы все эти мысли, Андрей снова взялся за ржавый инструмент…
— Ну что, начинаем… — он выдохнул, посмотрел ей в глаза: — будет больно, скажешь…
— Твою маковку, Андрей! Мне БУДЕТ больно! Я буду орать, я буду ругаться, а ты, подлец, всё равно тащи, понял?!
Андрей, в очередной раз смахнул струящийся со лба пот, молча кивнул, и решительно ввёл в раневой канал узкогубцы. Агния, зарычав как рысь, дёрнулась в Пашкиных руках.
— Скажи Пашке, чтобы не смотрел! — напрочь срывая голос, она буквально рычала на Андрея, — скажи, что бы держал меня крепче!
— Да не смотрит он!! И держит!!
— Тащи! С-с-сука!! Ненавижу!!! — завыла она.
Узкогубцы почти полностью погрузились в рану, костяшки пальцев, коснулись её тела. Стиснув зубы, Андрей повёл ими немного вверх и вправо, и вот… Долгожданный лёгкий скрежет от касания металла по металлу!