– Ложись! – Тучков сбил с ног замешкавшегося солдата, устанавливающего мортирку.
Тот упал на колени, продолжая крутить заводную ручку, и крикнул Акимову:
– Готово, ваш бродь!
Прапорщик передвигался на четвереньках, волоча за собой корзину с последними снарядами, и молился, надеясь хоть так защитить бутылки от неприятельских пуль. Шотландцы, видимо, потерявшие всех офицеров, лупили вразнобой, благо расстояние уже позволяло. Позволяло стрелять, но, слава Богу, не попадать.
Бамс! Щёлкнула освободившаяся пружина, отправляя смертоносный подарок. Хрясь! Это тоже она, только сломавшаяся…
– Пи… – Сергей Викторович не договорил: случайная пула разбила посудину в полёте, и вспыхнувшие в воздухе капли густо окропили бросившихся в атаку горцев.
Льющийся с неба огненный дождь нанёс значительно меньший ущерб, чем бухающие то и дело винтовки красногвардейцев, но именно он оказался той чертой, за которую нельзя переступить будучи в здравом уме. Развернувшиеся шотландцы смяли остатки шведского полка, мешающие отступлению. Пусть пришлось пробивать дорогу штыками и прикладами… пусть… Лучше погибнуть под копытами драгунских коней, чем гореть заживо в адском пламени! А выжившие сумеют потребовать ответа у проклятых англичан! За всё! Вперёд, храбрые хайлендеры! Назад? Нет, вперёд! Не к победе, но к жизни!
Капитан Тучков сидел прямо на холодных камнях мостовой и менял в винтовке погнутую ударную иглу, когда опустившийся рядом отец Николай протянул большую кожаную флягу:
– Будешь, Александр Андреевич? Хоть не окончательная, но всё равно победа.
– Давай! – Командир протянул руку. – Это точно не греческий огонь?
– Почти. Да ты попробуй.
Долгий глоток. Наконец, под обеспокоенным взглядом батюшки, Тучков перевёл дыхание и вернул ёмкость.
– Хороша.
– Ну дык…
– Прометею нашему предложи.
– Не хочет. Пока, говорит, пружину не сменит… И ругается сильно – тебя и Кутузова всячески кроет.
– Меня-то за что?
– За астролябии.
– Ну погорячился я.
– Ага, а Михайло Илларионович сии мортирки говномётными самоварами обозвал. Катюша, говорит, мощнее бьёт.
– Какая Катюша?
– Представления не имею.
– Чудит генерал.
– Угу, он такой. Ещё будешь?
«Ордер господину генерал-маиору Ахтырскаго гусарскаго полку шефу и кавалеру Борчугову, № 199. Жительствующий в городе Калуге гвардии прапорщик Петр Демидов в письме ко мне от 8-го сего месяца прописывает оскорбительной для него поступок вашего превосходительства, причинивший страх всем в его доме, а двум его дочерям и опасную болезнь, от испугу произшедшую, когда ваше превосходительство 6-го числа нынешняго месяца, в третьем часу ночи, обще с господином гражданским губернатором и кавалером Лопухиным, со многими ввереннаго вами полку офицерами, песенниками и гусарами, всего более ста человек, пришед к окнам его дому, все вдруг с барабанным боем, лошками и трещотками произвели необыкновенной и нечаянной на то время шум, упоминая притом, что таковыя ночныя гулянья безпокоющия обывателей и прежде сего нередко чинились, и просит имянно: “о таковом вашего превосходительства поступке изследовать и дерзновенность сию удержать, а тем совершенно облагодетельствовать не только его, но и всю тамошнюю обиженную вами публику”. Я, не упоминая ныне о всей публике, в разсуждении что жалоба сия приносится одним, предписываю вам: во-первых, увеселениями своими ни в какое время не причинять безпокойствия другим, воздерживая от сего, по долгу вашему, всегда и подчиненных вам, за коих вы, как за себя, ответствуете; а за сим имеете мне точное и обстоятельное, противу вышеписаннаго, прислать объяснение.
Гр. Ростопчин.
Мая 11 дня, 1801 г., Санкт-Питербург».
Приписка рукой императора Павла Петровича: «Видеть желаю сих безобразников лично всем полком немедля».
Глава 17
Флагманский линейный корабль слегка покачивался на мелководье Финского залива, но даже более сильное волнение не смогло бы помешать двум расположившимся в роскошной каюте джентльменам выпить чаю. Один, правда, боролся с тошнотой от морской болезни и с трудом скрывал эту борьбу, но держался в высшей степени достойно. Английский моряк – это, знаете ли, не профессия, не призвание и даже не состояние души. Английский моряк – особая нация, венец творения Господа, всегда хранящего Англию. Так было, так есть, так будет. God, Savе England!