– Живее, Сарай!.. – прикрикнул на него Демьян и, дав отмашку рукой всем остальным, стал подбираться к деревьям.
– Эх, наших бы догнать… – бубнил ему в спину Ряба, карабкаясь следом.
Гвоздев хотел было возразить Рябчикову насчет «наших», но передумал. В конце концов, нечего гадать, наши это или немцы, скоро и так все выяснится. Хотел бы Демьян, чтобы пустым беспокойством оказалось смутное гнетущее предчувствие, которое не покидало его с тех пор, как взводный озвучил боевое задание.
Подобравшись к основаниям стволов и используя их как естественное укрытие, он огляделся, одновременно жестом показывая остальным, чтобы они поторопились. Начиная от ив, за которыми они прятались, земля была покрыта грязно-зеленой, местами побуревшей травой.
Травяной ковер стелился до лесного выступа, который вырастал метрах в ста впереди. Вдоль зеленой стены тянулась черно-коричневая лента проселочной дороги. Она окаймляла выступ бурых стволов крайних сосен и пропадала из виду. Оттуда, из-за поворота, раздавалось урчание работающих двигателей и тянулись клубы темно-сизого дыма.
XVII
Танк буквально только что, долю секунды назад, скрылся за поворотом. Это могла быть и самоходка. И еще этот сизый клочок выхлопного дыма, который он успел заметить на краю лесополосы. Не похож он был на дизельные выхлопы «тридцатьчетверки». Да мало ли, что за техника могла тут пройти. Может, это ремонтный тягач, или прокатил мимо экипаж легкого Т-70.
– Эх, упустили наших! – с досадой рванул на лужайку Ряба.
– Куда попер? – одернул он бойца.
– Так это… – растерянно промямлил Рябчиков. – Там же, это, товарищ Гвоздев… Наших догонять…
– Ишь какой прыткий, – с усмешкой выпалил подобравшийся к остальным Зарайский. – Где ж ты его догонишь? Он вон какой форсаж дал!.. Только его и видели…
– А все же чего ждем? Наши-то уходят… – с некоторой претензией в голосе спросил Артюхов, глядя в упор на прислонившегося к стволу дерева Гвоздева.
Тот молчал, с тревогой глядя на поворот проселочной дороги. Легкий, еле уловимый ветерок донес сквозь столбы зноя тяжелую вонь выхлопов.
– А ты уверен, что это наши? – в упор спросил Демьян летуна.
– Так это, – растеряв свой гонор от такой прямолинейности, замялся Артюхов. – Кому ж еще быть тут…
– А ты вот носом поводи, поглубже втяни. Чуешь? – спросив, Гвоздев секунду помолчал, словно давая остальным совершить это действие.
– Ну и что? – не понимая, к чему тот ведет, настороженно спросил Артюхов.
– Машинка явно не на дизельном шла. Судя по вони… – подытожил Гвоздев.
– Точно! Бензин… – восхищенно подтвердил Фомин. – Чистым бензином воняет! Ну, танкистская душа, тебя не проведешь.
– Чистым-то оно чистым… – согласился Гвоздев. – Может, даже авиационным. Ты ж в недавнем прошлом авиатор, должен подтвердить.
Артюхов, сбитый с толку, промолчал.
– Раз бензин, значит, уже не «тридцатьчетверка», – резюмируя, вывел Гвоздев. – Ну, это полбеды. Может, хоть Т-70. У нас «семидесятка» на таком катается. Да только уж больно для «семидесятки» они шумят. Ее ж еле слыхать, когда она в нескольких сотнях метров, тем более когда за лесом. А тут?
– Так и ревет… – почему-то прошептал Рябчиков и тут же стал испуганно озираться по сторонам.
– Ладно… – вскакивая на ноги, решительно выговорил Гвоздев. – Гадать тут пока не о чем. Надо до самого колхоза добраться и своими глазами все увидеть… Так что вперед… До леса надо добраться как можно быстрее. Главное, побыстрее дорогу преодолеть. Мало ли кто еще появится… Так что не растягиваться и не отставать. Понял, Аркаша?
– А что сразу Аркаша? – с обидой отозвался Зарайский.
– Молчи, Сарай, и не спорь со старшим… – процедил Фомин, с такой явной угрозой в голосе, что Зарайский не стал спорить, с ходу перейдя на бег.
XVIII
Заросший травой пологий склон и дорогу они преодолели без приключений. Бежали в гору, и Демьян гнал изо всех сил, поэтому, когда заскочили на опушку стройных сосновых рядов, все здорово взмокли. Зарайский и Артюхов все никак не могли отдышаться и хрипели в голос, упершись о стволы высоких, гладких, как корабельные мачты, деревьев.
Гвоздев внутренне на себя досадовал за то, что они не успели застать бронетехнику по эту сторону леса. Многое прояснилось бы. На дороге они с Фоминым остановились, пытаясь разобраться в следах, оставленных на проселочном грунте. Но земля, еще влажная после ночного ливня, была обезображена и разворочена настолько, что более-менее отчетливые отпечатки траков не просматривались. Но ширина и глубина оставленных гусеницами борозд давали понять, что машины тут прошли тяжелые, причем не одна, а как минимум две. А может, и больше.