– Слышите, товарищ старший лейтенант? – полушепотом проговорил Липатов, на секунду застыв возле угла обугленного подоконника, развороченного «фаустпатроном» до кирпичного мяса.
В резко поредевшей плотности винтовочных выстрелов с той стороны площади раздавались истошные, хлесткие, словно щелканье кнутов, выкрики.
– Похоже на команды командиров… – вслух предположил Аникин.
Неясные силуэты, подстегиваемые кнутами команд, стали пятиться, отползая и отходя в дальний полумрак, в котором белесым пятном выделялась тумба, обклеенная афишами и листовками.
Аникин оказался прав. Вражеские командиры стали отводить своих солдат с площади и перемещать свои подразделения с этого участка в квартал, располагавшийся по соседству, именно туда, где полыхал объятый пламенем дом и бойцы Настасенко и Мартынова успешно оттесняли врага от набережной в глубь района. Уже не в первый раз Андрей убеждался, что действовали фашисты очень согласованно, даже в условиях ночного боя в черте плотных застроек городских жилых кварталов. Как правило, достигалось это благодаря тотальному обеспечению радиостанциями даже небольших подразделений и групп. В этом пункте штрафники, особенно во время форсирования канала и в первую ночь обороны плацдарма, всерьез проигрывали врагу. Положение изменилось лишь наутро, когда через укрепленный саперами мост вместе с несколькими артиллерийскими расчетами ЗИСов на южный берег переправились радисты стрелкового полка и артдивизиона. Они должны были войти в состав штурмовых групп, которые создавались на основе трех взводов штрафной роты, с приданными им бойцами противотанкового взвода стрелкового батальона и артиллерийскими расчетами 45– и 76-миллиметровых орудий.
XXVI
В кромешном хаосе ночного боя за железнодорожную станцию Аникин и его подчиненные узнавали об изменениях в ситуации только с помощью собственных глаз и ушей. Где бегом, а где на пузе, Аникин, его замкомвзвода, командиры отделений оценивали обстановку на гранях переднего края обороны, где было жарче всего – по фронту, перед площадью, и на левом фланге, со стороны железной дороги и набережной.
Правый край позиций взвода, упиравшийся в выход на мост, немцы держали под постоянным плотным огнем пристрелянных минометов и пулеметов. Дважды Андрей отправлял посыльного в сторону Настасенко, чтобы уточнить обстановку на правом фланге, к тому же в составе второго взвода работал ротный радист, который держал связь с северным берегом. Оба раза посыльный, функции которого исполнил раненный накануне новичок Тучин, сумел вернуться со свежими вестями – о переправе через мост артиллеристов и о начале атаки на правом фланге.
Оба раза солдат чудом избегал вражеских пуль и осколков, а во второй заход привел с собой четверых пэтээровцев из противотанкового взвода. Кроме своих ружей за спиной и запасных ящиков с патронами каждый тащил в охапке по несколько трофейных «фаустпатронов». Тучин тоже был навьючен, прижимая здоровой рукой к груди два гранатомета и холщовую немецкую сумку с торчащими из нее деревянными рукоятками немецких гранат.
По позициям первого взвода, окопавшегося в здании железнодорожной станции, продолжала вести огонь пулеметная точка. Она размещалась за мешками с песком неподалеку от цоколя многоэтажного дома, выступавшего углом. От афишной тумбы ее отделяла мостовая улицы, выходившей на площадь и смотревшей в сторону центральной части города.
XXVII
Именно из русла этой улицы и выкатил немецкий бронетранспортер, оснащенный 20-миллиметровой зенитной пушкой. В этот момент все внимание Аникина было приковано к левому флангу, где немцы лезли в очередную атаку.
Как часто бывало в разгар боя, все для командира взвода спрессовалось в одну точку, сошлось в один узел, распутать который не было времени, и требовались сила и мужество, чтобы рубить – по живому, с кровью и мясом.
Когда бронетранспортер принялся шквальным огнем кромсать здание станции, Аникин и его подчиненные находились в кассовом помещении, примыкавшем к торцовой внешней стене. Полутемные комнаты были завалены перевернутыми, обгоревшими местами столами и шкафами, тут же, на полу, в отсветах огней, проникавших через проломы в стене, валялись кассовые аппараты, кипы бумаг.
Аникин, стараясь перекричать грохочущий из-за соседней стены пулемет Кокошилова, объяснял боевую задачу отделению Шевердяева. Бойцы Шевы и весь взвод готовились к неизбежно назревавшей рукопашной схватке.
Пулемет Кокошилова, винтовки и автоматы огнем пытались сдержать наступающих врагов, но патроны во взводе к утру были уже на исходе. Липатов, срывая голос, доказывал, что надо ударить по наступавшим с железной дороги «фаустпатронами», которые доставили во взвод пэтээровцы.