— Вот тут гражданин в гражданском, товарищ капитан. Пытается в штаб проникнуть.
Капитан вопросительно посмотрел на Алексея. Тот подошел поближе.
— Товарищ капитан, мне нужно знать, где находится штаб 47-й армии.
— Зачем вдруг такой большой штаб? — недоверчиво спросил капитан.
— Да есть кое-какие дела…
— Дела? — переспросил капитан, придирчиво осматривая Алексея. — Ну, хорошо, пойдем, узнаем, какие дела…
В здании, куда они вошли, чувствовалось, что штаб только устраивается на новом месте. В полутемных коридорах возились солдаты, втаскивая какое-то имущество. Где-то за дверью стучала пишущая машинка, а за другой девичий голос с нетерпением вызывал какую-то «Резеду».
В конце коридора капитан остановился и, открыв одну из дверей пропустил вперед Алексея. Окна в комнате были плотно закрыты, на столе горела керосиновая лампа и скупо освещала вещи и ящики, сваленные в углу. Капитан сел за стол, Сушко остался стоять. Теперь он мог хорошо рассмотреть капитана. Это был еще молодой румянолицый человек, в новенькой подогнанной форме с погонами летчика. Крючковатый нос, черные усики и большие глаза убедительно говорили о его восточном происхождении.
— Ну, так зачем вам штаб армии? — спросил он, когда достаточно внимательно рассмотрел Сушко.
— Я прежде всего хотел бы знать, с кем говорю, — сдержанно ответил Алексей.
Капитан поджал губы, помолчал минуту, наверное, чтобы произвести впечатление, и проговорил:
— Пожалуйста: начальник «Смерш» дивизии капитан Парадашвили.
Сушко недоуменно пожал плечами:
— «Смерш»? Что такое «Смерш»?
— «Смерть шпионам». Войсковая контрразведка.
— Ах, вот что! — почти обрадовался Алексей. — Вы так бы и сказали. А я-то думаю… Раньше, по-моему, такого органа не было? — спросил он капитана.
Тот промолчал. Тогда Алексей продолжал:
— Дело мое простое. Я шел с поручением командира одного партизанского отряда к майору Прошину в штаб 47-й армии. К сожалению, неожиданное наступление спутало мои планы. Разведчики меня не встретили, искать их бесполезно. Вот я и решил добираться самостоятельно. Найду штаб — все прояснится. Теперь вам понятно?
— Не надо торопиться, дорогой. Документы есть?
— Вот, пожалуйста. Немецкий аусвайс, — и Алексей подал паспорт на имя Бакина, которым его снабдили в отряде.
Капитан бегло просмотрел его и положил на стол возле себя.
— Вы думаете, это документ? — поднял он глаза на Алексея.
— Конечно, нет, — согласился Сушко. — Но какое это имеет значение? Ваше дело отправить меня в штаб армии, а там уж разберутся.
— Я сам знаю, что мне делать, дорогой! Еще что-нибудь есть?
— Зачем вам другой?
— Слушай, тебе же лучше…
Тогда Сушко достал нож, подпорол подкладку ватника и извлек полоску шелка с написанным от руки текстом.
Капитан внимательно изучил ее и почти миролюбиво заявил:
— Теперь другое дело.
— Ну, слава богу, — вздохнул Алексей. — А то мне показалось, что вы в самом деле приняли меня за шпиона. Теперь-то верите?
— Куда торопишься, дорогой? Сейчас разберемся. К кому ты идешь в штабе?
— Я же сказал: к майору Прошину.
— А кто он, этот майор?
Сушко недоуменно пожал плечами.
— Не знаешь?
— Как же я могу знать, если я никогда его не видел?
— Не видел. Вот я — майор Прошин. Давай, говори, пожалуйста.
— Майором вы, конечно, будете, но пока… — дипломатично ответил Алексей и поспешил добавить: — Впрочем, если у вас есть такой документ…
— А зачем идешь к нему? — перебил Парадашвили.
— Несу сведения.
— Какие сведения? — торопливо спросил капитан.
— Извините, но я не имею права…
— Где они у тебя?
Сушко вспомнил наказ Гончаренко и дотронулся пальцами до лба:
— Тут…
Капитан достал из железного ящика, стоявшего на полу, какие-то бумаги, бегло просмотрел их и сказал:
— Слушай, дорогой, в штабе армии нет такого майора.
Алексей смутился, словно его уличили во лжи.
— Не знаю. Что есть, то и говорю. Меня же должны были привести разведчики. Они-то уж знали, к кому вести…
— Темнишь что-то, дорогой. Так эти дела не делаются. — И, посмотрев строго на Алексея, спросил: — Оружие есть?
Не думая о последствиях ответа, Алексей недовольно проворчал:
— Нет.
Тогда капитан подошел к двери и крикнул в коридор:
— Самойлов!
Вошел молодой чернявый солдат.
— Обыщи его, — кивнул капитан на Алексея.
Сушко резко повернулся к капитану, стоявшему у двери.
— Вы не имеете права! У меня срочное и важное дело в штабе армии. Отправьте меня, там разберутся без вас.
— Зачем, слушай, так кричишь? — спокойно ответил капитан и опустил правую руку в карман. — Кр-ругом! Руки!
Сушко, задыхаясь от гнева и оскорбления, медленно поднял руки. Солдат тщательно ощупал его одежду, карманы, достал нож, кисет с табаком, деньги и новенький вальтер. Все это он выложил на стол.
Парадашвили быстро схватил пистолет и спросил, зло цедя сквозь зубы:
— Пач-чему не сдал сразу?
Алексей, видя, что теперь дело не поправишь, спокойно проговорил:
— Не считал нужным. Это мое личное оружие, добытое в бою. Вот этими руками…
— Скрываешь? Обмануть, слушай, хотел? — кричал капитан, потрясая пистолетом.
— Некого мне обманывать. Разобраться надо, а потом кричать…
Капитан прошел к столу, двумя пальцами брезгливо перещупал все вещи и кивнул солдату в сторону Алексея:
— Забери… Уведи его.
Когда задержанного увели, Парадашвили еще раз прочитал документы. В подлинности партизанского удостоверения сомнений не было. И если бы Сушко отдал оружие сразу, то, возможно, капитан повел бы себя иначе. Алексей же, ответив на его вопрос отрицательно, совсем не подумал о возможности роковых последствий.
Впрочем, и капитан, будь он контрразведчиком опытным, нашел бы способ быстро проверить свои подозрения. Но Парадашвили появился в дивизии совсем недавно и человека с «той стороны» видел впервые. И если уж разбираться в тонкостях его переживаний, то надо сказать, что в глубине души ему очень хотелось, чтобы задержанный все-таки оказался шпионом. И пока он шел на узел связи, то старался поддерживать в себе недоверие к человеку, сидевшему теперь в подвале. Все еще надеясь, что в штабе армии о нем ничего неизвестно, капитан позвонил в особый отдел.
Разговор разочаровал его: задержанного приказали доставить немедленно и лично. Но так как время было позднее, то капитан решил подождать до утра.